Рекс Стаут - Тройные хлопоты

Затем она направилась к другой распахнутой настежь двери, которая вела в ванную. Я никогда не видел, чтобы выход на пожарную лестницу располагался у окна ванной комнаты, однако счел, что не повредит это проверить. Убедившись, что из ванной Марте никуда не деться, я вышел, а она осталась там, прикрыв за собой дверь.

Я подошел к окну и, нахмурившись, уставился во тьму. Прошло минуты три. Похоже, я настолько глубоко погрузился в собственные мысли, что даже забывал дышать.

Наконец дверь открылась, и Марта вышла. Я обратил внимание на то, что она больше не держит в руках фотографию. Что ж, ну и пусть.

Постояв немного, женщина направилась на кухню, где располагался черный ход, ведущий в коридор к служебному лифту. Я двинулся следом. Марта резко открыла входную дверь. Мы оба уставились на Сола, который стоял у порога и читал газету. Пензер поднял на нас взгляд.

– Привет, Сол, – сказал я.

– Привет, Арчи, – отозвался он.

Марта аккуратно прикрыла дверь, так чтобы та не хлопнула, после чего прошла через столовую и гостиную в прихожую. Зачем я все это вам рассказываю? Хочу объяснить, что я ничего не мог поделать.

Мне страшно не хотелось, чтобы она устраивала истерику на лестничной площадке, поэтому я обогнал Марту и заслонил собой входную дверь. Не проронив ни слова, женщина просто повернулась и направилась обратно в гостиную.

Даже теперь ее поведение представляется мне столь же необъяснимым, каким показалось тогда. Быть может, она металась, как львица по клетке, в поисках выхода? Не знаю. Трудно сказать.

Однако мне не хотелось звонить Вулфу с известием, что Марта сбежала по пожарной лестнице – не мог бы он поставить в известность полицию, чтобы та начала поиски? Так что, когда Марта снова двинулась в спальню, я последовал за ней.

После того как Марта переспросила, действительно ли я произнес имя Артура Хоуэлла, она не проронила ни слова, но тут решила нарушить молчание. Она встала посреди комнаты, рядом с ножкой большой двуспальной кровати, которая, как я понимаю, еще совсем недавно служила ей брачным ложем, и резко повернулась.

Поначалу казалось, что Марта кинется мне на шею, но она лишь подошла близко-близко, так что нас разделяло дюймов восемь, и подняла на меня взгляд. Вдова доставала мне до подбородка – роста она была невысокого.

– Знаешь что, Арчи Гудвин? – спросила она. – Наверное, ты думаешь, что я чудовище. Угадала? Кровожадная тварь. Думаешь, на мне пробы негде ставить? Так?

– Я вообще ничего не думаю, мадам. Я всего лишь мальчик на побегушках.

И вот что забавно: доведись мне в тот момент составлять список десяти самых красивых женщин, я бы вряд ли включил в него Марту.

– Ты мужчина с опытом, – продолжала она, окидывая меня взглядом с ног до головы. – Знаешь, что мы, женщины, за существа. Я это поняла, когда ты вчера накрыл ладонью мою руку. Тебе известно, что я из тех женщин, которые целиком отдают себя мужчине, но только особенному. Одному-единственному, и навсегда. – Она попыталась улыбнуться, но у нее задрожала губа. – Увы, я нашла такого мужчину слишком поздно. Я поняла, что отыскала его только вчера, когда твоя ладонь легла на мою руку. Вчера я могла бы стать твоей навсегда. Могла бы и сегодня, если бы только не было слишком поздно. Я хочу сказать, мы можем уехать… уехать вместе… тебе не нужно ничего сейчас мне обещать… но потом ты поймешь, что готов быть моим навеки, точно так же как я – твоей…

Она подняла руку и коснулась меня – всего-навсего коснулась, провела кончиками пальцев по рукаву.

Я отшатнулся.

– Послушайте… – Я понял, что мой голос звучит несколько странно, и внес необходимые коррективы. – Послушайте. Вы очень хороши собой, не спорю, однако, как вы сами сказали, уже слишком поздно. Вы сделали ставку и проиграли. Не буду отрицать, что вы великолепны, обворожительны. Однако хочу вам напомнить, что через семь минут Ниро Вулф позвонит в полицию, поэтому советую привести прическу в порядок. Вас будут фотографировать.

Она замахнулась и отвесила мне пощечину. Я почти не почувствовал боли. Даже руки не поднял, чтобы защититься.

– Ненавижу мужчин! – процедила она сквозь зубы. – Господи, как же я вас ненавижу!

Развернувшись, она прошествовала в ванную комнату и закрыла за собой дверь.

Не знаю, зачем она туда пошла – может, приводить в порядок прическу, может, еще для чего-нибудь. Мне было все равно. Вместо того чтобы подойти к окну и затаить дыхание, как в предыдущий раз, я просто сел на краешек кровати и принялся ждать.