Рекс Стаут - Тройной риск

– Нет, сэр, – спокойно и с достоинством ответил я. – Мне нужно пять дней, а вам бы я посоветовал освободить всю неделю. Все значительно сложнее, чем вы полагаете. Прежде чем вы отправите меня в тюрьму, если вы и вправду способны на такую низость, я хотел бы напомнить вам кое о чем. Пожалуйста, не забудьте, что я добровольно достал револьвер Ковена из своей кобуры и вручил его вам – его вовсе не «обнаружили при мне», как вы изволили выразиться, – а также передал шесть славных чистеньких патронов, которые лежали у меня в кармане с тех самых пор, как я вытащил их из своего револьвера. Надеюсь, никто из вас, героев, не проявит беспечности и не смешает их с патронами, которые вы обнаружили в моем револьвере, если вообще обнаружили, когда забрали его у обезьянки. Это было бы ошибкой. Вы понимаете ход моих мыслей? Ведь если я вытащил патроны из собственной пушки, чтобы вставить в него один или несколько из «марли» Ковена, то неизбежно напрашивается вопрос: когда и зачем я проделал это? Займитесь этим немедленно. Очень любезно со стороны Ковена попытаться засадить меня всего-навсего за убийство по неосторожности, но, согласитесь, если я действительно заменил в револьвере патроны, то получается, что я задумал преступление заранее. Между нами говоря, незаконное хранение оружия – это такие мелочи. Вы уж повесьте на меня что-нибудь покрупнее, а то вдруг я выйду под залог и отделаюсь условным наказанием. А теперь я умолкаю. – Я стиснул зубы.

Кремер пристально посмотрел на меня и произнес:

– Не надейся, ты в любом случае лишишься своей лицензии.

Я ухмыльнулся ему.

– Ты, чертов осел! – пророкотал Пэрли.

Я адресовал ухмылку и ему.

– Давай отправляй его! – проскрежетал Кремер, поднялся и вышел.

Даже если схватить человека на месте преступления, как это произошло со мной, то все равно, для того чтобы засадить его за решетку, необходимо выполнить ряд формальностей и волокиты не избежать. А в данном конкретном случае я смог уединиться в камере не только после канцелярско-бюрократических проволочек, но и после некоторых других мероприятий. Для начала у меня состоялся продолжительный разговор с помощником окружного прокурора. Он оказался человеком неглупым и обходительным и даже угостил меня сэндвичами. Однако к концу беседы, это было уже в десятом часу вечера, он совершенно запутался и оставил меня в кабинете в компании какого-то типа в форме, с жирными каштановыми волосами и бородавкой на щеке. Я порекомендовал ему обратиться к доку Волмеру, чтобы избавиться от бородавки.

С минуты на минуту я ожидал обещанного визита инспектора Кремера. Естественно, в тот день у меня было немало причин для огорчений, но больше всего печалило то обстоятельство, что я не мог присутствовать при встрече инспектора и Вулфа. Любая беседа между ними неизменно заслуживала внимания, а уж эта-то и вовсе обещала быть выдающейся. Бедняге Вулфу предстояло узнать не только то, что начиная с воскресенья его клиент врал где только можно, – это бы еще куда ни шло, – но также и то, что меня упрятали в кутузку, а потому его сегодняшняя почта так и останется без ответа.

Когда же дверь наконец распахнулась, это, увы, оказался не инспектор Кремер. Передо мной предстал лейтенант Роуклифф. Если я когда-нибудь решу прикончить этого типа, то долго ломать голову мне не придется, поскольку его убийство я давно уже обдумал во всех красочных подробностях. Более того, я от души посочувствую самому кровожадному преступнику, если того угораздит попасть в лапы Роуклиффа. Лейтенант с грохотом поставил стул напротив меня, уселся и сладким таким, приторным голосом довольно констатировал:

– Ну, Гудвин, наконец-то мы тебя поймали.

Это и задало тон допросу.

Я бы с радостью дословно привел здесь нашу двухчасовую беседу с Роуклиффом, но получилось бы сплошное бахвальство, а я, как всем хорошо известно, парень скромный. У Роуклиффа есть одна особенность: рассвирепев до определенного предела, он начинает заикаться, а уж я-то изучил лейтенанта достаточно, чтобы определить, когда это на него накатит, и специально начинаю чуть-чуть заикаться раньше его. Однако даже если ты пристально наблюдал за собеседником и тщательно рассчитал время, то для верного попадания все равно требуется определенная доля везения, и в тот вечер удача от меня не отвернулась. Никогда еще Роуклифф не был столь близок к тому, чтобы пристрелить меня, однако чудовищным усилием воли сдержался: он отчаянно хочет получить капитанское звание и опасается, а вдруг Вулф все-таки скорешился с комиссаром полиции или с мэром, а то и с самим Гроувером Уэйленом.