Артур Дойль - Шерлок Холмс и доктор Ватсон

– Мистер Пиннер, что с вами, вы больны? – воскликнул он.

– Да, я что-то неважно себя чувствую, – выдавил из себя мистер Пиннер. – Что это за джентльмены, которые пришли с вами? – добавил он, облизывая пересохшие губы.

– Это мистер Харрис из Бермондси, а это мистер Прайс – он здешний житель, – словоохотливо ответил наш клерк. – Мои друзья. Они хорошо знают конторское дело. Но оба сейчас без работы. И я подумал, может, у вас найдется для них местечко.

– Конечно, почему бы нет! – вскричал Пиннер, через силу улыбаясь. – Я даже уверен, что найдется. Вы по какой части, мистер Харрис?

– Я бухгалтер, – ответил Холмс.

– Так-так, бухгалтеры нам нужны. А ваша специальность, мистер Прайс?

– Я клерк, – ответил я.

– Полагаю, что и для вас дело найдется. Как только мы примем решение, я тотчас дам вам знать. А сейчас я попрошу вас уйти. Ради бога, оставьте меня одного!

Последние слова вырвались у него помимо воли. Точно у него больше не было сил сдерживаться. Мы с Холмсом переглянулись, а Пикрофт шагнул к столу.

– Мистер Пиннер, вы, наверное, забыли, что я пришел сюда за дальнейшими инструкциями, – сказал он.

– Да-да, конечно, мистер Пикрофт, – ответил хозяин конторы неожиданно бесстрастным тоном. – Подождите меня здесь минутку. Да и ваши друзья пусть подождут. Я буду к вашим услугам через пять минут, если позволите мне злоупотребить вашим терпением в такой степени.

Он встал, учтиво поклонился, вышел в соседнюю комнату и затворил за собой дверь.

– Что там такое? – зашептал Холмс. – Он не ускользнет от нас?

– Нет! – уверенно ответил Пикрофт. – Эта дверь ведет только во вторую комнату.

– А из нее нет другого выхода?

– Нет.

– Там тоже пусто?

– Вчера по крайней мере там ничего не было.

– Зачем он туда пошел? Мне здесь не все ясно. Такое впечатление, что Пиннер внезапно повредился в уме. Что-то испугало его до потери сознания. Но что?

– Возможно, он решил, что мы из полиции, – предположил я.

– Возможно, – согласился Пикрофт.

Холмс покачал головой.

– Нет, он уже был бледен, как смерть, когда мы вошли, – возразил он. – Разве только...

Его слова были прерваны резким стуком, раздавшимся из соседней комнаты.

– Какого черта он стучится в собственную дверь! – вскричал Пикрофт.

Стук не прекращался. Мы все в ожидании уставились на закрытую дверь. Лицо у Холмса стало жестким. Он в сильном возбуждении наклонился вперед.

Потом из соседней комнаты вдруг донесся тихий булькающий звук, словно кто-то полоскал горло, и чем-то часто забарабанили по деревянной перегородке. Холмс, как бешеный, прыгнул через всю комнату к двери и толкнул ее. Дверь оказалась на запоре. Мы с Пикрофтом тоже бросились к двери, и все втроем навалились на нее. Сорвалась одна петля, потом вторая, и дверь с треском рухнула на пол. Мы ворвались внутрь. Комната была пуста.

Наша растерянность длилась не больше минуты. В ближайшем углу комнаты виднелась еще одна дверь. Холмс подскочил к ней и отворил ее рывком. За дверью на полу лежали пиджак и жилетка, а на крюке на собственных подтяжках, затянутых вокруг шеи, висел управляющий Франко-Мидландской компании скобяных изделий. Колени его подогнулись, голова неестественно свесилась на грудь, пятки, ударяя по двери, издавали тот самый непонятный стук, который заставил нас насторожиться. В мгновение ока я обхватил и приподнял его бесчувственное тело, а Холмс и Пикрофт стали развязывать резиновую петлю, которая почти исчезла под багрово-синими складками кожи. Затем мы перенесли Пиннера в другую комнату и положили на пол. Лицо у него стало свинцово-серым, но он был жив, и его фиолетово-синие губы с каждым вдохом и выдохом выпячивались и опадали. Это было жалкое подобие того здорового, цветущего человека, которого мы видели на улице всего полчаса назад.

– Как его состояние, Ватсон? – спросил меня Холмс.

Я наклонился над распростертым телом и начал осмотр. Пульс по-прежнему оставался слабым, но дыхание постепенно выравнивалось, веки слегка дрожали, приоткрыв тонкую белую полоску глазных яблок.

– Чуть было не отправился к праотцам, – заметил я, – но, кажется, все обошлось. Откройте-ка окно и дайте сюда графин с водой.

Я расстегнул ему рубашку на груди, смочил холодной водой лицо и принялся поднимать и опускать его руки, делая искусственное дыхание, пока он не вздохнул наконец всей грудью.

– Теперь все остальное – только вопрос времени, – заметил я, отходя от него.

Холмс стоял у стола, засунув руки в карманы брюк и опустив голову на грудь.