Рекс Стаут - Трое на один стул [litres]

– Итого десять. Мистер Айд?

– Зачем это вам? – хотел сначала понять Айд.

– Я все объясню. Сейчас просто скажите сколько.

– Это будет зависеть от того, что вы понимаете под словом «компетентный». У меня есть двенадцать хороших специалистов. Смогу пригласить еще восемь-десять человек.

– Округлим до двадцати. Итого тридцать. Мистер Керр?

– Пусть будет девять. Если дело горящее, то могу наскрести еще пятерых, а то и шестерых.

– Пятнадцать. Всего сорок пять. Мистер Амсель?

– Я пас.

– Вообще ни одного оперативника?

– Ну не совсем. Постоянного штата у меня нет, жалованья я никому не плачу. Посмотрю, что вы затеяли, тогда скажу.

– Значит, сорок пять. – Вулф вдруг встал на ноги. – Теперь, если позволите, я должен собраться с мыслями. Это не займет много времени. Я очень прошу вас всех остаться здесь, чтобы выслушать мои предложения, когда я буду готов. Уверен, вы не откажетесь глотнуть чего-нибудь. Мне, Арчи, бутылку пива.

Он передвинул свое кресло поближе к окну, развернул его спинкой к нам и сел.

Все повторили свои заказы, кроме Салли, которая перешла на кофе, и Айда, который, сказав спасибо, отказался от предложения. Позвонив в обслуживание номеров со списком напитков, я попросил всех не беспокоиться насчет тишины и говорить в полный голос. Вулф все равно не замечает ничего, что происходит вне его головы, когда он погружен в то, что происходит внутри ее. Все поднялись, чтобы размять ноги. Харланд Айд подошел к Дол Боннер, чтобы узнать ее мнение о работе женщин-оперативников, Керр и Амсель присоединились к ним, и беседа стала общей. Прибыли напитки, каждый взял свой, и обмен мнениями и взглядами продолжился. Можно было подумать, что это обычная дружеская вечеринка и что собравшиеся здесь люди слыхом не слыхивали ни о каком убийстве, ни тем более об официальном расследовании, которое может стоить им лицензии, если бы не частые взгляды, которые они бросали в сторону кресла Вулфа. Я так понял, что мужчины пришли к единодушному мнению о том, что женщины хороши, но только на своем месте. Думаю, примерно в том же ключе смотрели на мир пещерные люди и все их предки мужского пола. Оставался и до сих пор остается не решенным вопрос: где же их место? Я тихо надеялся, что Вулфа не укусит никакая блоха-идея о том, будто место Дол Боннер – в старом особняке из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице.

Наконец Вулф поднялся и стал разворачивать кресло, а я посмотрел на часы. До полуночи оставалось восемь минут. Чтобы собраться с мыслями, ему понадобилось полчаса. Когда кресло оказалось в изначальном положении, Вулф сел, и остальные детективы последовали его примеру.

– Мы прямо слышали, как она гудит, – сказал Стив Амсель.

– Прошу прощения? – нахмурился Вулф.

– Кумекалка ваша.

– А-а. Конечно, – отрывисто бросил Вулф. – Уже поздно, а у нас еще много дел. Я выстроил рабочую гипотезу об убийстве и хочу представить ее вам, а затем предложить план совместных действий. Я намереваюсь попросить вас о содействии и рассчитываю получить его. Также я постараюсь внести и свой вклад, хотя не располагаю такой организацией, как мистер Айд или мистер Керр. Арчи, я должен поговорить с Солом Пензером, и разговор должен быть конфиденциальным. Я могу связаться с ним из этого номера?

– Боже праведный, нет! – Я чуть не пнул его за такой тупой вопрос в присутствии наших коллег. – Десять к одному, что через четверть часа содержание вашей беседы окажется на столе у Грума. И общественный телефон в холле гостиницы тоже не подойдет. Придется выйти и поискать телефон-автомат на улице.

– Возможно найти его в столь поздний час?

– Конечно. Это же Олбани – город, а не деревня.

– Тогда, пожалуйста, так и сделай. Скажи ему, что я перезвоню ему в восемь утра на домашний номер. Если у него запланированы другие дела, пусть все отменит. Он мне нужен.

– Понятно. Как только закончим здесь.

– Нет. Сейчас. Будь любезен.

И опять мне захотелось его пнуть, но не спорить же с ним при людях. Я надел шляпу и пальто и вышел.

Если вы не более меня заинтересованы в том, как я провел следующий день, то минуты четыре вам придется отчаянно скучать.

Кое-какие события происходили, но никаких прорывов, о которых мне было бы известно. Сначала дорасскажу о вечере понедельника и Соле Пензере. Лучше Сола никого нет, и, на мой взгляд, он один стоит сорока пяти оперативников наших коллег, вместе взятых, вот только домой он возвращается слишком уж поздно. Телефонную будку я нашел быстро, в ближайшем баре, набрал номер, но никто мне не ответил. О том, чтобы вернуться на наше полуночное собрание и попытаться позвонить позже, не могло быть и речи. Когда Вулф отправляет меня на задание, то хочет, чтобы оно было выполнено, и я, кстати, тоже. Я подождал пять минут и попробовал снова, и еще раз через десять минут. Так продолжалось целую вечность, и только в четверть второго Сол наконец снял трубку. Он сказал, что вел слежку для Бэскома и что завтра в полдень ее нужно будет возобновить. Я сказал, что возобновлять ее не нужно, если только Сол не желает, чтобы Вулфа и меня обвинили в убийстве и, вероятно, осудили, и велел ему отменить все дела и ждать звонка завтра в восемь утра. Потом я вкратце описал ему самые яркие моменты нашего с Вулфом дня, пожелал спокойной ночи, вернулся в отель, поднялся в девятьсот второй номер и обнаружил Вулфа крепко спящим в ближайшей к окну кровати. Окно он оставил настежь, и в комнате было холодно, как в могиле. Раздевался я при свете, падающем из приоткрытой двери в ванную.