Эрл Гарднер - Перри Мейсон - Дело о нанятой брюнетке. Дело о неосторожном котенке [Литрес]

— Нас не интересует то, что вы чувствовали или подозревали, — перебил Гамильтон Бергер. — Мне просто необходимо установить определенные факты, чтобы доказать возможный мотив для появления у вас дома человека, которому помешали до того, как он достиг цели своего визита. Только поэтому я спрашиваю вас, получал ли кто-то по чекам, подписанным вашим мужем, наличные перед и сразу после его исчезновения?

— Да.

— Один из чеков был на десять тысяч долларов?

— Да, сэр.

— На чье имя он был выписан?

— На имя Родни Френча.

— Это не единственный чек?

— Нет, сэр.

— Где находились эти чеки, когда вы видели их в последний раз?

— У меня в спальне, в ячейке письменного стола, ближней к стене.

— У вашего письменного стола снимается верх?

— Да, сэр.

— Это старый стол?

— Да, сэр. Раньше он стоял в кабинете моего мужа. Это его письменный стол.

— Вы хотите сказать, что он пользовался им до момента своего исчезновения?

— Да, сэр.

— И вы пользовались этим столом тринадцатого числа текущего месяца?

— Да, сэр.

— А упомянутые мной чеки хранились внутри?

— Да, сэр.

— Сколько их было?

— Около дюжины лежало в конверте. Это чеки, оплаченные со счета моего мужа в течение нескольких последних дней до его исчезновения, и чеки, выписанные прямо перед его исчезновением и оплаченные после.

— Почему вы собрали эти чеки в отдельном конверте и не выбрасывали их все это время?

— Потому что я считала их доказательствами. Я держала их в определенной ячейке письменного стола.

— Когда вы покинули свой дом вечером тринадцатого?

— Я не в состоянии точно назвать время. Я собиралась спать. Наверное, было около десяти. Как обычно, я выпила бутылочку портера, а вскоре после этого мне стало плохо. Я вспомнила, что в тот день отравили котенка, приняла рвотное и сразу же отправилась в больницу.

— Где находились чеки, когда вы отправились в больницу?

— В ячейке письменного стола.

— Откуда вы знаете?

— Незадолго до этого я их просматривала, а потом я выходила из спальни только для того, чтобы взять из холодильника бутылку портера и стакан.

— Когда вы в следующий раз оказались у себя в спальне?

— Около девяти утра на другой день, после того как меня выписали из больницы.

— Вас кто-нибудь сопровождал?

— Да.

— Кто?

— Лейтенант Трэгг.

— По его предложению вы обыскали комнату, чтобы проверить, не пропало ли что-нибудь?

— Да.

— Что-нибудь пропало?

— Нет.

Гамильтон Бергер обратил внимание миссис Шор на часы и ручку, идентифицированные лейтенантом Трэггом как вещи, найденные рядом с телом Лича. Матильда Шор уверенно заявила, что они принадлежали ее мужу, они находились у него в ту ночь, когда он исчез, она их больше ни разу не видела, пока их не показала ей полиция.

— Вы можете проводить перекрестный допрос, — повернулся Гамильтон Бергер к Мейсону.

— Вы считаете, что из вашей спальни ничего не пропало, пока вы находились в больнице? — спросил Мейсон.

— Ничего.

— У меня больше нет вопросов.

Гамильтон Бергер продолжил представление своей версии. Он действовал быстро и умело. Он вызвал патологоанатома, потом доктора Рослина для идентификации пуль, извлеченных из Джерри Темплара и трупа Генри Лича. Затем он снова пригласил лейтенанта Трэгга в место для дачи свидетельских показаний с целью идентификации пули, застрявшей в двери в доме Шоров, вслед за этим выступил специалист из полицейской лаборатории, взявший с собой фотографии пуль, на которых четко виднелись специфические метки, оставшиеся от ствола оружия. По меткам можно было безошибочно определить, что все три пули выпущены из одного револьвера.

Судья Ланкершим посмотрел на часы.

— Надеюсь, вы понимаете, мистер Бергер, — обратился он к окружному прокурору, — что сейчас слушается не дело об убийстве.

— Да, Ваша честь. Однако в настоящем случае мы представляем ситуацию вокруг совершения преступления. Мы показываем важность случившегося и важность того, чтобы полиции не мешали расследовать преступление.

Судья Ланкершим кивнул и с любопытством взглянул на Мейсона, который, казалось, практически не обращал внимания на происходившее в зале суда.

— Теперь я хотел бы пригласить Томаса Лунка, — объявил Гамильтон Бергер.

Лунк прошел вперед, волоча ноги. Ему определенно не хотелось давать показания, и Бергеру пришлось по частям вытягивать из него рассказ, задавая наводящие вопросы и проводя перекрестный допрос своего собственного свидетеля, что судья Ланкершим разрешил из-за очевидной враждебной настроенности садовника.