Владимир Шеин - Трясина (не) равнодушия, или Суррогат божества

Чашка кофе и получасовое чтение показали, что текст судебного акта стандартен, не удивляет неожиданными выводами. Стиль сух, безэмоционален, выводы притянуты за уши или вообще отсутствуют. В таком виде он мне не нравился, уверен, не нравился он и Кириллу. В 09 часов я уже был в СИЗО. Часовая беседа с Сазановым не успокоила последнего, но определила план дальнейших действий: мы обязательно подаём апелляционную жалобу. Срок её подачи истекал через 8 дней, поэтому нам следовало торопиться. Договорившись встретиться через неделю, мы распрощались. После этого я съездил в суд, дополнительно ознакомился с уголовным делом, а также протоколом судебного заседания, решил вопрос со свиданиями Кирилла с матерью. Затем я позвонил последней, обрадовал её предстоящей встречей с сыном, а также напомнил о гонораре за апелляционную инстанцию. Разрешив все эти вопросы, и наученный горьким опытом вчерашнего дня, я решил выпить чашку кофе, после чего закончить рабочий день.

Когда через пять минут в кабинет зашла Кирсанова, по её лицу я понял, что мои планы вновь нарушены. Два дня подряд! Давно такого со мной не было. Вслед за Анастасией в кабинет зашёл Селезнёв. Чёрт! Чёрт! Чёрт!

— Добрый день, Вячеслав Иванович, — с улыбкой обратился он ко мне, усаживаясь в кресло напротив меня.

— Добрым он был до вашего прихода. — не разделял я его мнения.

— Я опять невовремя?

— Любой, кто предлагает мне работу, и, более того, настаивает на её выполнении, когда я этого не желаю — всегда невовремя. — мрачно отреагировал я на его вопрос. — Как я понимаю, вы решили согласиться с моими условиями?

— С ними согласился Фёдоров. Для перевода первой части гонорара вам необходимо встретиться с ним. Пока он в следственном изоляторе.

— Хорошо. Каким образом он будет решать финансовые вопросы со мной, находясь в изоляции.

— Этим займётся его мать — Фёдорова Кристина Алексеевна.

— Понятно. Раз уж я решил взяться за это дело, может быть, расскажете, что вам известно и почему вы решили, что Фёдоров не виноват.

— Всё, что мне известно, я вам рассказал. Мнение о невиновности Степана сформировалось в ходе беседы с ним, а также на основании анализа сложившейся обстановки в нашей с вами судебной системе и личном опыте. В своей жизни я множество раз встречался с душегубами — Степан не такой.

— Кто его защищал на следствии и в суде? И кто занимается его защитой сейчас?

— Адвокат Плотников. Вы знакомы с Владимиром Владимировичем?

— Конечно. Я не понимаю, зачем вам я, если Фёдорова защищает Плотников.

Да уж, после Плотникова, в этом деле мне делать нечего. Владимир Владимирович занимался адвокатурой ещё тогда, когда я ходил под стол пешком. Опытный, скрупулёзный, неуступчивый и настойчивый. В нашем городе он лидер по количеству оправдательных приговоров — настоящая заноза в пятой точке суда и следствия. Если он проиграл, то мне надеяться на выигрыш бессмысленно.

— Плотников в курсе, что я привлечён в дело? — продолжил я.

— Сегодня ему сообщили об этом. Он не против. Но настаивает на встрече.

— В этом я согласен с ним.

— У вас ещё есть вопросы?

— Да, один. Вам осталось выполнить вашу часть сделки.

— Хорошо. — неодобрительно посмотрел на меня Селезнёв.

После пятиминутного разговора, содержание которого не относится к делу и который состоялся лишь из-за моего неуёмного любопытства, Алексей Сергеевич ушёл. Свои обязательства он выполнил. Я же, не желая затягивать, сразу же позвонил Плотникову.

— Владимир Владимирович? — Плотников поднял телефон практически сразу.

— Да, приветствую Вячеслав. Мне уже сообщили о том, что ты захотел позаниматься делом Фёдорова.

— Я бы не сказал, что я этого захотел. Владимир Владимирович, считаю, что нам необходимо встретиться.

— Согласен. Когда?

— Да хоть сейчас.

— Тогда давай через полчаса у меня в офисе.

— Договорились.

Через полчаса я сидел в кресле в шикарном офисе адвоката Плотникова. В отличие от меня, он ничего не арендовал, а ещё лет 15 назад приобрёл старинный особняк, привёл его в порядок и все два этажа отвёл себе и своим помощникам для работы. Плотников по натуре был трудоголиком, что вкупе с его профессионализмом и врождёнными навыками менеджера, позволяли ему продавать свои навыки и знания очень дорого. Хотя у меня сложилось мнение, что удовольствие ему приносила сама работа, деньги же были приятным, но не главным приложением к этому.

— Итак, Вячеслав, у меня есть полчаса. Что тебя интересует?