Буало-Нарсежак - Операция Примула. Полное собрание сочинений. Том 7 [Операция Примула, Брат Иуда, В тисках, Проказа]

Реймс… Приехали. Нужно выходить, придать лицу выражение ничего не знающего человека. «Блезо?.. Умер?.. Не может быть!..» Он сел в такси, низко наклонил голову, когда машина проезжала мимо стройки. «Прости!» — сказал он про себя. И вот перед ним длинная аллея поднимается к Ашраму. Символично! Он принадлежал к числу тех, кого впереди ждало восхождение. Бедный, жалкий Христос, воплощающий преданность и верность. По пути он встречал учеников, которые приветливо здоровались с ним. Здесь он пользовался уважением, и эта мысль придала ему немного уверенности. Он поставил чемодан в кабинете и тотчас отправился к Учителю.

— Надо же! — удивился Учитель. — В понедельник?

— Я взял отпуск по болезни на две недели.

— Что-нибудь серьезное?

— О нет! Переутомление, усталость, мигрень. Вчера весь день провалялся в постели.

— Ты в курсе, что у нас случилось?

Андуз довольно хорошо изобразил удивление. Поднял брови. Слегка скривил рот.

— Что?

— Блезо умер.

— Ах! Какой ужас! Сердечный приступ?

— Нет. Упал из строящегося здания «Босолей». Это совсем рядом.

Андуз сел, продолжая разыгрывать непонимание.

— Но что он там делал?

— Вот этого… боюсь, мы не узнаем никогда. Я оповестил его мать. Похороны состоятся в Дижоне. Ты поедешь со мной?

Андуз с опаской посмотрел на Учителя. Почему он задал этот вопрос?

— Я неважно себя чувствую, — ответил он.

Но нет, Учитель спросил это без всякой задней мысли. Он выглядел как обычно. В больших неподвижных глазах отражался свет, падающий из окна.

— Я доволен, что ты приехал, — сказал он. — Я должен чувствовать ваше присутствие. Сегодня вечером мы соберемся. На Западе люди не знают, как должны происходить похороны. Покойника кладут в коробку, его перевозят, обращаются с ним, как с вещью. Мне хотелось вам как-нибудь показать обряды, которые нужно совершить, чтобы помочь усопшему обрести новое состояние. Это очень важно, особенно если он умер насильственной смертью.

— Почему? — спросил Андуз дрогнувшим голосом.

— Потому что дух страдает, когда грубо отделяется от тела.

— По вашему мнению, Блезо будет страдать?

— Да. Он, Ван ден Брук, братья Нолан… Все наши друзья, насильно вырванные из этой жизни и не успевшие принять… ранние христиане об этом уже знали, что и подтверждает таинство соборования. Но сам смысл таинства забыт, как и многое другое.

— Ужасно… мне… мне жаль их.

Учитель показал на десяток писем, лежащих стопкой около пишущей машинки.

— А вот тебе и работа. Но время терпит.

Андуз вскрыл письма. У Учителя никогда нет ничего срочного. Несколько счетов, как всегда. Письмо от предпринимателя…

Смета…

— Что это такое?

— Я собираюсь, — сказал Учитель, — оборудовать новое помещение для освежевания туш, пристроить один этаж к гостинице. К нам приезжает столько гостей!

— Сто пятьдесят тысяч франков! Где вы хотите, чтобы я их взял?

— Наследство Нолана.

«А если мне не удастся избавиться от Фильдара, — подумал Андуз, — если я не придумаю как?.. Если я заболею! Если все брошу. Очень легко витать в облаках, а другим предоставлять возможность месить грязь!»

— Наследства Нолана, возможно, мы не получим, — заметил он.

— Хватит тебе, Поль!.. Вечно ты со своими сомнениями. Ты знаешь так же хорошо, как и я, какие распоряжения сделал Патрик.

Учитель ничего не понял. Ни смерть Ван ден Брука, ни смерть Блезо не вызвали у него подозрений. Какая прелесть эта высокая метафизика. Или он просто ничего не хотел знать… Нет, это предположение выглядело оскорбительным. И все же Андуз продолжал настаивать.

— А если вдова Че в последний момент начнет чинить препятствия?

— Какие препятствия? Условия завещания совершенно недвусмысленны. И потом, не забывай, она и так очень богата. Наконец, вы все можете подтвердить свои свидетельские показания.

— Наши свидетельские показания!.. К несчастью, остался только Фильдар и я.

— А малышка Фонтана?

— Леа?.. Она ничего не видела.

Уступая внезапному желанию вызвать беспокойство у Учителя, затащить его силой в эту грозовую полосу, где он уже чувствовал себя потерянным, он вдруг забыл всякую осторожность.

— Она ничего не видела, — повторил он.

— Но послушай, ты же сам говорил…

Большие глаза Букужьяна оживились. Он наклонился вперед.

— Я-то там не присутствовал. Я знаю об аварии с твоих слов… Ты же не ошибся!

Наконец он соизволил покинуть башню из слоновой кости! Андуз горько улыбнулся: