Буало-Нарсежак - Операция Примула. Полное собрание сочинений. Том 7 [Операция Примула, Брат Иуда, В тисках, Проказа]

Через три дня я присутствовал на заседании нашей секции и даже выступал. Поди разберись тут. Я чувствовал себя прекрасно, свободным от всяких страхов и готов был идти ва-банк. Все меня поздравляли. Я вдруг уверовал в себя. Вернувшись домой к обеду, я, честное слово, испытывал желание пойти на мировую с Армандой. По пути я задержался в кабинете, чтобы разобрать личную свою почту. Внимание мое привлек маленький пакет. Заинтригованный, я вертел его и так и эдак. Он что-то напоминал мне. И вдруг меня словно молнией озарило. Гробы! Маленькие гробы, которые получал Плео. Они снова возникли передо мной в ярком, беспощадном свете. Я все вспомнил с поразительной точностью. Крохотные ручки! Свастику! Сердце мое дрогнуло, и я упал в кресло. Нет, это невозможно. В своем ли я уме? Неужели прошлое имеет надо мной такую власть!

Дрожащей рукой я разрезал веревочку. Меня обеспокоил адрес. Эти тщательно выведенные буквы должны были помешать опознать руку, которая их вывела! Похоже на анонимное письмо. Я развернул бумагу, в нее была завернута коробочка, в каких обычно продают драже. Я открыл ее и застыл в полном смятении. На крохотной подстилке из ваты лежала шахматная фигура: черный король. Что это могло означать?

Я взял короля и поставил его на свой бювар. В полном одиночестве стоял он на белом бюваре — такой нелепый, никчемный и в то же время зловещий, ибо с бесспорной очевидностью предвещал мне шах и мат. Черт побери — Плео! Это он прислал мне его. Больше некому. Но почему? Почему? Я совсем спятил. Плео ведь в больнице. Как он мог достать там эту фигуру? К тому же еще одна деталь вызывала сомнения. На пакете стоял почтовый штамп шестого округа, а Плео не разрешали пока выходить. В таком случае кто же? Арманда? С какой целью? Если ей стало известно, что Плео жив, тогда понятно. Хотя что тут понятного? Хотела таким образом предупредить меня? Предостеречь? Все это казалось бессмысленным. Оставалась только одна гипотеза, причем самая вероятная: кто-то узнал Плео и давал мне это понять. Я погиб.

После обеда у меня было назначено несколько встреч. Я их, разумеется, отменил. Я был не в состоянии вести серьезную беседу. Я чувствовал себя в западне, в безысходном тупике, загнанным на дно своей норы и даже не знал охотника, который идет по следу. Я бился часами, пытаясь отыскать разгадку. Даже если Плео опознали, даже если меня видели вместе с ним, кто мог установить существовавшую между нами связь? Кто знал, что Плео был прекрасным шахматистом? А главное, кто мог воспользоваться этим черным королем, чтобы дать понять мне, что я погиб, что партия проиграна?

Нет. Кроме Арманды, никто. Все мои предположения неизменно приводили к ней. Но это так мало походило на нее! Если бы она обнаружила, что Плео жив, я, по правде говоря, не знал, что бы она сделала, но воображение без труда рисовало мне ужасную сцену. Да мало сказать сцену! Она сочла бы себя осмеянной, смертельно оскорбленной. И наверняка тут же придумала бы какую-нибудь месть, достойную нанесенного оскорбления.

Я сунул в карман этого мрачного короля — прекрасно выточенную, красивую черную фигуру — и все время трогал его, пытаясь убедить себя, что надо мной нависла угроза — непонятная, но вполне реальная. Надо было действовать. А действовать — это означало ускорить отъезд Плео. Только так я мог ответить на выпад, направленный против меня.

Я позвонил в транспортное агентство. Ближайший пароход отправляется в Дакар третьего октября. Срок долгий. Но я подумал, что мой неведомый враг, имея доказательства нашей связи с Плео, должен был знать и то, что Плео находится в больнице. За мной, видимо, наблюдали, следили. Поэтому уедет Плео днем раньше или позже, значения уже не имело! Но самое удивительное, представь себе, было то, что я не мог угадать истину. Она буквально бросалась в глаза, а я продолжал терзаться догадками. И даже отправившись за Плео, я все еще мучительно искал ответа. На улице я все ему рассказал. Я говорил тебе: его отель находился неподалеку от больницы, поэтому путь пешком не мог утомить его, хотя он был еще довольно слаб. Я показал ему шахматную фигуру.

— Хочу сразу же заверить вас: я тут ни при чем, — сказал он.

— Может быть, Арманда?

— Не думаю. Скорее бы уж она бросилась на вас, все когти наружу. Нет, не представляю себе. Но это крайне тревожно… И вот что мне кажется: может, мне лучше остаться? Помочь вам в случае необходимости защититься. Ведь в конце-то концов, я один во всем виноват.