Буало-Нарсежак - Операция Примула. Полное собрание сочинений. Том 7 [Операция Примула, Брат Иуда, В тисках, Проказа]

— Ты как будто не рад, — сказала она после церемонии.

— Конечно рад, дорогая. Что ты выдумываешь?

Уже тогда она догадывалась, а впрочем, и всегда, верно, чувствовала, что я скрываю от нее что-то. Ибо мне никогда не удавалось придать своему лицу выражение, которое отвечало бы моему положению счастливого человека, коим мне надлежало быть. И если мне случалось порою расслабиться под воздействием удачно складывавшихся обстоятельств, лицо Плео тут же всплывало в моей памяти. Я отдал бы что угодно, лишь бы выведать, где он находится. Мы хорошо знали посла в Бразилии, а еще лучше его первого советника — очаровательного молодого человека, весьма неравнодушного к Арманде. Я часто думал, что с его помощью… но не мог придумать, под каким предлогом к нему обратиться. Конечно, о том, чтобы разыскивать Плео официальным путем, и речи не могло быть. Не стану описывать тебе мои мучительные колебания и планы, которые я вынашивал, чтобы тут же отказаться от них. А потом вдруг представился случай совершенно неожиданный. Мне несколько раз доводилось встречаться с Мартином Варезом, генеральным секретарем Французского альянса. [29] Французский альянс — учебный центр, который был создан в 1883 г. для распространения французского языка и культуры за границей. Однажды я оказал ему важную услугу и смог поближе с ним познакомиться, оценить его по достоинству. Так вот он собирался в поездку по Латинской Америке, чтобы активизировать деятельность местных отделений, захиревших после войны. Он рассказал мне о своих намерениях. Я обещал ему поддержку и сказал как бы между прочим, что один из моих друзей хотел бы навести справки о своем дальнем родственнике, некоем Антуане Моруччи, который уехал в Бразилию и, возможно, открыл врачебный кабинет в Рио-де-Жанейро. Он все записал, так как был очень аккуратным человеком. Мало того, он сразу понял, что я прошу его сделать это как можно незаметнее. Проходили недели…

Тут я открываю скобки, чтобы рассказать тебе о незначительном факте, который, как и многие другие с виду ничего не значащие факты из моего недавнего прошлого, займет впоследствии важное место. Я встретил Эвелину. Вернее, Эвелина сама явилась ко мне в секретариат. Белло пригласил ее в кабинет. Эвелина сильно переменилась, и не похоже было, чтобы она купалась в золоте. Мы оба были одинаково смущены. Она извинилась, что побеспокоила меня, и не решалась говорить мне «ты». Мы обнаружили не без некоторой грусти, смешанной со стыдом, что стали друг другу чужими. Она сказала, что ей не повезло, впрочем, я так и предполагал. Ей удалось получить несколько небольших ролей в пьесах и фильмах, которые не пользовались успехом. «Бедная моя девочка, — думал я. — Теперь ты начинаешь понимать, что у тебя нет таланта!» А хотела она, черт возьми, чтобы я попросил за нее директора одного театра, который никак не решался принять ее в труппу.

— Это в вашей власти, мсье Прадье.

— Ты можешь называть меня Марком.

Она заплакала. Я чувствовал, что наступает момент, когда она станет просить у меня прощения. Это была ужасно неприятная сцена, тем более что я вовсе не горел желанием просить за нее. Такого рода благодеяния сразу же дают пищу злым языкам. И все-таки я обещал ей сделать необходимое, при условии что она не станет кричать на всех перекрестках о том, будто я ей покровительствую. Побежденная, смиренная, униженная, она, не переставая всхлипывать, соглашалась с каждым моим словом. А я чувствовал себя все более неуютно, потому что вопреки собственной воле разыгрывал перед ней всемогущего, преуспевающего господина, который расчетливо отмеряет свои милости из опасения скомпрометировать себя. Мы оба выглядели неприглядно, в особенности я, ведь мне пришлось сказать ей:

— Не пиши мне. Оставь свой номер телефона. Мой секретарь сообщит тебе, если мне удастся чего-нибудь добиться, хотя я в этом и не уверен. Я ведь не Господь Бог.

Она ушла, и в течение нескольких лет я о ней ничего не слышал, до самого того дня, когда… но об этом позже. Итак, вернемся к Плео. Варез сдержал слово. Он прислал мне из Рио длинное письмо, в котором в основном описывал успехи Французского альянса. Но было там и несколько строк, касающихся Антуана Моруччи. Тот и в самом деле подвизался некоторое время в медицине. Затем в результате какого-то темного дела переменил профессию и теперь занимается импортом-экспортом. А попросту говоря, прозябает и пользуется довольно скверной репутацией. Больше Варез ничего не знал, но и этого было вполне достаточно. Мне довольно было знать, что Плео по-прежнему там. Я снова мог дышать.