Буало-Нарсежак - Операция Примула. Полное собрание сочинений. Том 7 [Операция Примула, Брат Иуда, В тисках, Проказа]

— А я, к сожалению, курю.

Зажег сигарету и встал перед ней, положив руки на бедра.

— Мы оба влипли, вам не кажется?.. Кому известно, что вы не Симона?

— Но ведь… никому. После катастрофы — когда я еще не пришла в себя — Филипп объявил властям, всем, что его жена погибла и что я Симона Леу.

— Хладнокровия ему не занимать.

— Все произошло почти помимо его воли. С головой у дяди уже было не все в порядке, и он решил, что я Симона… От пережитого потрясения в мозгах у него все перепуталось… И Филипп не стал говорить ему правду… Вот так я перестала быть Мариленой… Видя отношение ко мне дяди, никто не мог усомниться, что я не его дочь.

— Гм! И все-таки, если вас встретит кто-нибудь из Сен-Пьера, вас тут же разоблачат… Конечно, это маловероятно… Выпьете что-нибудь?.. Кажется, у меня есть портвейн.

Он вышел в соседнюю комнату. На стенах с новыми обоями Марилена заметила фотографии, на которые поначалу не обратила никакого внимания. На всех был изображен Ролан с махровым полотенцем на шее и с ракетками под мышкой. Ролан — теннисист. Вот, значит, почему Симона скрыла брак от отца!

Он вернулся. В каждом его движении сквозила гибкость, ловкость и изящество. Он налил вино, протянул рюмку Марилене.

— Итак, — произнес он, — вы Симона!.. Даже перед лицом закона? Вот уж не думал, что это можно проделать так просто. У вас есть все необходимые документы? Они подлинные?

— Конечно. Доказательством служит то, что я получила на почте письма, адресованные вашей жене.

Она открыла сумочку и протянула Ролану три письма.

— Вы додумались и до этого… Оставьте их себе… В конце концов, они ваши, раз вы стали Симоной… Но вы меня поражаете.

В его голосе не прозвучало никакого укора. Марилена начала проникаться к нему доверием. Этого большого беспечного ребенка можно сделать союзником.

— Мне понадобилось свидетельство о рождении, — объяснила она. — Из него я узнала о браке Симоны. Потом… просто немного подумала… и логика привела меня на почту…

— Логика! Вы очаровательны!

Когда он улыбался, то обнажались его восхитительные зубы, а на щеках вырисовывались две ямочки. Юношеское лицо удивительной чистоты. Но он собрался, и в глазах погасли искорки лукавства.

— Ладно, — проговорил он, — я не сержусь, что вы прочитали письма. Вы ведь поняли, что между мной и Симоной не все складывалось гладко… Бедная Симона! У нее был ужасный характер. Вы, вероятно, ожидали увидеть потрясенного человека, который впал в отчаяние, узнав… Да, вчера вечером после нашей несостоявшейся встречи я не мог найти себе места. А ночью не спал… Но все это время я подводил итоги… Они неутешительны. С самого начала я понимал, что брак окончится неудачей.

Он опустился на пол, положил под спину подушку и облокотился на стол, поставив рюмку с одной стороны и пепельницу с другой.

— Я должен вам рассказать… да… именно должен… Мы встретились почти два года назад в Монте-Карло. Я участвовал в турнире. Она тоже очень любила теннис. После финала, а его выиграл я, организаторы устроили вечеринку… Кто-то нас представил… подробности я опускаю. Все, что могу сказать… абсолютно честно… она бросилась мне на шею. Уверяю вас, что я нисколько не преувеличиваю. Для меня это было обычным приключением, ведь при моем образе жизни возможностей хватает. А вот для нее! Удар молнии! Приступ безумия! Три недели мы жили как… психи. Другого слова не подберешь. Я должен был выступать в ответственных турнирах… Проиграл один, потом второй, потом третий… Как я мог к ним готовиться?.. С этого времени я начал терять форму. В газетах меня не жалели. Моментами я впадал в ярость. Ужасно злился на Симону. Начались ссоры…

Он откинул голову и закрыл глаза.

— И потом однажды вечером она мне сказала: «Так больше продолжаться не может. Давай поженимся. Мой отец богат. Ты будешь играть не ради денег, а для собственного удовольствия». Поставьте себя на мое место, Марилена. Мне уже стукнуло двадцать семь лет. Плохой возраст для игрока, не обладающего исключительными данными. Я мог продержаться еще четыре года или пять лет, а потом конец, все. Надо искать новое место в жизни. А это не просто… Ладно, не будем об этом. Мы поженились в Каннах почти тайно. Я не хотел никакой огласки. Все бы подумали, что я ставлю крест на своей карьере. Симоне тоже не хотелось, чтобы об этом судачили на каждом углу…

Он резко поднялся, бросил сигарету, обжигавшую ему пальцы, закурил новую и нерешительно посмотрел на Марилену.