Кэрола Данн - Тайна зимнего сада [litres с оптимизированной обложкой]

– Моуди – то есть дворецкий – после обеда подал в студию кофе для сэра Рэджинальда и мисс Парслоу, а в библиотеку – для ее светлости и мистера Гудмэна. Потом вернулся на сторону прислуги и грел больные ноги, а затем в полдвенадцатого обошел дом, запирая двери.

– Значит, запираются здесь в полдвенадцатого?

– Ага, шеф. Каждый день в одно и то же время. Но есть боковая дверь без засова с одним только замком, а у всех господ есть ключи, поэтому это вряд ли что меняет.

– За исключением того, что, если Грейс вообще возвращалась в дом, она никак не могла этого сделать после одиннадцати тридцати – разве что по какой-то причине прошла вместе с кем-то из семьи. Допустим, молодой Парслоу встретился с ней в деревне и повез кататься в надежде договориться, а потом вернулся домой и сказал матери и сестре, что у него ничего не получилось. Сколько у них, кстати, машин и выезжали ли они в тот вечер?

– Не знаю, шеф, – сокрушенно признался Пайпер. – Я даже с их шофером не поговорил.

– С первого раза редко удается задать все вопросы, – утешил его Алек. – На это у нас есть завтра. Вернемся пока к Моуди.

– Хорошо, шеф. Он сказал, камердинер мистера Парслоу, Томкинс, заглянул в комнату для прислуги пропустить стаканчик портвейна после того, как уложил чемодан мистера Парслоу. Это уже после десяти. Он помнит, они еще поболтали о том, что удалось собраться всего за час, поскольку мистер Парслоу едет налегке. Похоже, предыдущий хозяин Томкинса был довольно вздорным, никак не мог решить, что брать с собой, а что нет. Сам Томкинс тоже подтвердил, что беседовали они после десяти.

– Значит, у Парслоу не было алиби с десяти до полдвенадцатого, – вслух размышлял Алек. – Да и полдвенадцатого только с его слов, потому что на его мать Скотленд-Ярд впечатления не произвел. А в то алиби, что она для него озвучила, у меня особой веры нет. Если он действительно был с сестрой, как говорит, это хорошо как для него, так и для нее. Кто-нибудь из слуг видел его в это время, Эрни?

– Нет, шеф. После обеда они все обычно расползаются по своим комнатам, даже камердинеры, если только их не вызовут.

– Даже горячих грелок не разносили?

– Ее светлость не одобряет горячих грелок.

– Чтоб ее, эту светлость! Ладно, давай дальше… впрочем, нет, постой. – Алек притормозил перед кузницей. – Света в окнах не видно. Загляни-ка за дом, посмотри: стоит там грузовик Мосса или нет?

Пайпер выпрыгнул из машины и вернулся с докладом: ни грузовика, ни света.

Они доехали до «Чеширского сыра» и поднялись в комнату Алека задолго до того, как Пайпер добрался до конца своего списка тех, кто никого и ничего не видел.

Никто не видел никого из господ после десяти. Никто не видел Оуэна Моргана. Старый Блай принимал порошок от ревматизма и спал от него так крепко, что не услышал бы и стада слонов, не то что Оуэна Моргана, на цыпочках выходившего из дома. У троих остальных садовников имелись подружки в деревне, Грейс интересовала их только как повод подразнить Моргана.

Никто не ходил в деревню после шести, когда обыкновенно возвращалась после выходного прислуга.

Никто не видел, возвращалась ли Грейс, хотя она, конечно, могла прошмыгнуть к себе в комнату незамеченной. Она никогда не опаздывала, потому что ценила свою работу и не хотела потерять ее. Притом что сразу после школы – пять или шесть лет назад – она несколько месяцев проработала в магазине в Уитбери, она обрадовалась возможности получить место в Холле. Да, теперь она работала ближе к отцу, зато ей не приходилось возвращаться к нему каждый вечер. Впрочем, даже так он забирал у нее почти весь заработок и требовал, чтобы она готовила, прибиралась и стирала для него в выходные. Шанс выбраться в Уитбери, в магазины или в кино, в отличие от остальных, выпадал ей нечасто.

– Послушать, так он форменный ублюдок, – прокомментировал Пайпер. – Ловко устроился. От такого по своей воле не отказываются.

При всем при этом Грейс всегда оставалась веселой и добросердечный. Прислуга относилась к ней в общем-то с симпатией, хотя служанки помоложе ей слегка завидовали, а персонал постарше не одобрял ее «обхождения с парнями». Единственными слугами мужского пола в доме были дворецкий и два камердигера, но она флиртовала с почтальоном, мальчишкой из мясной лавки, а также разносчиками из зеленной лавки и пекарни. Никто не верил в то, что ее отношения с молодым господином зашли дальше невинного флирта. Новость о том, что она была беременна, потрясла всех, но, по общему мнению прислуги, винить в этом надлежало чужака-валлийца, но никак не мистера Себастьяна.