Найо Марш - Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры [сборник - 26, 27]

После этого он, судя по всему, потерял желание разговаривать, и Аллейн присоединился к Кеннету Дорну.

После ухода соул-певицы Кеннет снова впал в кажущуюся хронической вялость, прерываемую вспышками суетливости. Он не делал попытки потанцевать, но теребил оборки своей сорочки и часто поглядывал на вход, как будто ждал какого-то нового гостя. Он бросил на Аллейна один из своих беспокойных, изучающих взглядов.

— Вы великолепно выглядите, — сказал он. — Вам весело?

— Мне, по крайней мере, интересно. Подобные вещи совершенно не в моем вкусе. Это опыт.

— О! — нетерпеливо воскликнул Кеннет. — Это! — Он шаркнул ногой. — По-моему, вы держались потрясающе, — сказал он. — Вы понимаете. То, как вы распоряжались всеми после исчезновения Себа. Слушайте. Вы думаете, что он… вы понимаете… я хочу сказать… что вы думаете?

— Понятия не имею, — ответил Аллейн. — Я никогда раньше не видел этого человека. А у вас с ним, кажется, очень дружеские отношения.

— У меня?

— Вы называете его Себ, не так ли?

— Да ладно. Понимаете. Просто такая манера. Почему нет?

— Возможно, он вам полезен.

— Каким же это образом? — проговорил Кеннет, не сводя с Аллейна глаз.

— В Риме. Я надеялся… разумеется, я могу серьезно ошибаться. — Аллейн оборвал себя. — Вы едете на эту позднюю вечеринку? — спросил он.

— Конечно. И мне все равно, сколько придется ждать.

— Правда? — отозвался Аллейн. И, надеясь, что правильно и с правильной интонацией употребляет жаргонное слово, спросил: — Можно ожидать увидеть «сцену»?

Кеннет кончиком пальца откинул прядь волос, упавшую на глаза.

— Какого рода «сцену»? — осторожно спросил он.

— Группу… э… или я неправильно выразился? Я пока еще не подсел… так, кажется, называется? Я хочу «опыта». Понимаете?

Теперь Кеннет неприкрыто его разглядывал.

— Вы, конечно, выглядите классно, — сказал он. — Знаете, просто круто. Но… взглянем правде в глаза. Начистоту, дорогой. Начистоту.

— Сожалею, — сказал Аллейн. — Мистер Мейлер должен был помочь мне с заменой.

— Пусть это вас не тревожит. У Тони здорово.

— У Тони?

— Там, куда мы едем. В «БерлогуТони». Самое лучшее местечко. Отличное. Знаете? «Травка», кое-что покрепче, все такое. Причем никаких осложнений. Немножко поторчим.

— Поторчим?..

— Это такая вечеринка. Психоделическая.

— Шоу среди присутствующих?

— Если хотите… но наоборот. Такое модное. Некоторые приходят просто похихикать и уходят. Но если вас забирает, ради чего это и делается, вы ловите кайф.

— Очевидно, вы уже бывали там раньше?

— Не стану вас обманывать, бывал. Нас возил Себ.

— Нас?

— Тетушка тоже ездила. Она так любит новые впечатления. Она изумительная… честно. Я не шучу.

Пересиливая себя, Аллейн непринужденно спросил:

— Себ… подсадил вас?

— Совершенно верно. В Перудже. Я подумываю, — сказал Кеннет, — сменить.

— Сменить?

— Сделать большой скачок. С «травки» на иглу. Ну, у меня, между прочим, есть вкус. Понимаете. И заметьте, зависимости у меня нет. Так, изредка принимаю дозу. Только чтобы повеселиться.

Аллейн посмотрел в лицо, которое еще не так давно было, видимо, привлекательным. Полицейские с такой же неохотой определяют характер по лицам людей, с какой позволяют читать собственные мысли по своим лицам, но Аллейну пришло на ум, что если бы не отталкивающий цвет лица и постоянно искривленный в безвольной усмешке рот, то Кеннет был бы вполне симпатичным парнем. Даже теперь он еще мог оказаться не таким распущенным, как можно было предположить по его поведению в целом. И что бы там ни произошло или еще произойдет с мистером Себастьяном Мейлером, подумал Аллейн, это и на миллионную долю не сравняется с тем, чего он, безусловно, заслуживает.

Кеннет нарушил повисшее между ними молчание.

— Послушайте, — сказал он, — это, разумеется, идиотизм, но вот была бы умора, если бы после общения с Себом и поездки к Тони и всего прочего вы оказались бы тем самым Человеком?

— Тем самым Человеком?

— Да. Вы понимаете. Полицейским в штатском.

— Я похож на такого?

— Нисколечко. У вас шикарный вид. Однако, возможно, это ваша хитрость, верно? Но все равно вы не можете меня арестовать, когда мы не на британской земле. Или можете?

— Я не знаю, — ответил Аллейн. — Спросите у полисмена.

Кеннет измученно усмехнулся.

— Честно, вы меня убиваете, — сказал он и добавил после еще одной паузы: — Если я не слишком много себе позволяю, а чем вы занимаетесь?