Артур Дойль - Знак четырех. Записки о Шерлоке Холмсе

Я уже говорил, что недалеко от нашего дома стоит коттедж. Нас разделяет поле, но, чтобы добраться до него, нужно сначала пойти по дороге, потом свернуть к проселку. За коттеджем есть небольшой сосновый бор. Я люблю гулять по лесу, поэтому частенько бываю там. Сам коттедж последние восемь месяцев пустовал, и очень жаль, потому что это красивое двухэтажное здание с крыльцом, оформленным в старинном стиле, вокруг которого все поросло жимолостью. Я много раз останавливался возле него и думал, как было бы здорово жить в таком живописном месте.

В прошлый понедельник я опять решил прогуляться к бору, когда на проселке мне встретился пустой фургон. Дойдя до коттеджа, я увидел, что рядом с крыльцом на траве разложены вещи, ковры, разные свертки. В общем, я решил, что коттедж наконец кому-то сдали. Я пошел дальше своей дорогой, думая, что за люди будут жить рядом с нами. Случайно подняв голову, в одном из верхних окон я заметил лицо.

Не могу сказать, что было не так с этим лицом, мистер Холмс, но при его виде у меня по спине пробежал холодок. С такого расстояния я не мог разобрать черты этого лица, но только оно показалось мне каким-то неестественным, нечеловеческим. Я решил подойти поближе, чтобы лучше рассмотреть того, кто за мной наблюдал, но едва я сделал пару шагов, как лицо вдруг исчезло. Причем исчезло моментально, как будто растворилось в темноте. Минут пять я простоял на месте, пытаясь понять, что бы это значило и почему лик этот произвел на меня такое впечатление. Я не понял, кто это был, мужчина или женщина, потому что находился слишком далеко, но больше всего меня поразил цвет лица. Оно было совершенно белым и каким-то застывшим, мертвым. Меня это так взволновало, что я решил внимательнее рассмотреть новых обитателей коттеджа. Я подошел к дому и постучал. Дверь сразу же открыла высокая очень худая женщина со строгим неприветливым лицом.

«Что вам нужно?» – спросила женщина, судя по произношению, северянка. – «Я ваш сосед, – сказал я и кивнул в сторону своего дома. – Увидел, что вы только что приехали, и решил, что если вам нужна моя помощь…» – «Если вы нам понадобитесь, мы вас позовем», – сказала она и захлопнула дверь у меня перед носом.

Естественно, после такого ответа всякое настроение гулять у меня пропало, я повернулся и пошел домой.

Весь вечер, как ни старался я думать о чем-нибудь другом, мои мысли возвращались к видению в окне и к странной грубости женщины. Я решил ничего не рассказывать жене, потому что Эффи очень эмоциональная и впечатлительная женщина, и я не хотел, чтобы у нее заранее сложилось плохое мнение о наших соседях. О том, что в коттедже поселились жильцы, я рассказал ей перед сном. Я ожидал, что жена что-нибудь скажет, но она промолчала.

Обычно я сплю как убитый. В моей семье даже шутили, что ночью можно хоть из пушек палить, я все равно не проснусь. Но в ту ночь (не знаю, то ли это необычное происшествие на меня так подействовало, то ли что-нибудь другое) я спал не так крепко, как всегда. Сквозь сон я ощутил какое-то движение в комнате. Постепенно я понял, что это моя жена, полностью одетая и в шляпке, набрасывает на себя плащ. Хоть я еще не совсем проснулся, меня удивили такие ранние сборы, поэтому, не поднимая головы, я уже открыл рот, чтобы что-то ей сказать или остановить, но тут сквозь полуопущенные веки я увидел ее лицо, освещенное свечой, и от удивления онемел. У нее было такое выражение, которого я никогда раньше не видел… Я даже не мог предположить, что лицо Эффи может быть таким. Она была бледна как смерть, быстро дышала и, застегивая плащ, украдкой поглядывала на кровать, проверяя, не проснулся ли я. Решив, что я все еще сплю, Эффи бесшумно выскользнула из комнаты, и через секунду я услышал скрип: так могли скрипеть только петли входной двери. Я приподнялся в кровати и несколько раз ударил кулаком по ее железному краю, чтобы убедиться, что не сплю. Потом я достал из-под подушки часы. Было три часа ночи. Что моя жена могла делать в три часа ночи на проселочной дороге?

Двадцать минут я просидел на кровати, пытаясь что-нибудь понять или придумать хоть какое-то объяснение увиденному. Но чем больше я об этом размышлял, тем более странным и необъяснимым казалось мне поведение жены. Я все еще терялся в догадках, когда снова скрипнула дверь и на лестнице раздались шаги.

«Где ты была, Эффи?» – спросил я, когда в комнату вошла жена.

Услышав мой голос, она встрепенулась и как-то приглушенно вскрикнула. Этот крик и ее испуг взволновали меня куда сильнее, чем все остальное, потому что в них чувствовалась вина. Эффи всегда была женщиной искренней, открытой, поэтому, когда я увидел, что она, как преступник, крадучись заходит в свою же спальню и кричит от испуга, когда к ней обращается собственный муж, мне стало не по себе.