Артур Дойль - Знак четырех. Записки о Шерлоке Холмсе

– Очень занимательная история, – заметил Шерлок Холмс. – Достойное окончание этого интереснейшего дела. Из последней части вашего рассказа я не узнал ничего нового, кроме того, что вы принесли с собой собственную веревку. Этого я не знал. Кстати, я думал, что Тонга потерял все свои шипы, но на катере он все-таки в нас выстрелил.

– Он потерял все шипы, кроме того, который был в его трубке, сэр.

– Ах да, разумеется, – сказал Холмс. – Об этом я не подумал.

– Хотите еще что-нибудь спросить? – любезно поинтересовался пленник.

– Думаю, что нет. Спасибо, – ответил мой друг.

– Ну что же, Холмс, – сказал Этелни Джонс. – Я, конечно, обещал во всем слушаться вас, и все мы знаем, какой вы знаток по части преступлений, но долг есть долг. Я и так уже слишком далеко зашел, ублажая вас и вашего друга. Мне будет намного спокойней, когда наш любитель поговорить будет сидеть в камере под замком. Кеб все еще ждет, и внизу стоят двое полицейских. Я очень благодарен вам обоим за помощь. Конечно же, вы будете нужны на суде. Всего доброго.

– До свидания, джентльмены, – попрощался и Джонатан Смолл.

– Смолл, идите первым, – выходя из нашей комнаты, с опаской в голосе сказал Этелни Джонс. – Я не хочу, чтобы вы огрели меня своей деревяшкой по голове, как того господина на Андаманских островах.

– Что ж, вот и закончилось наше небольшое приключение, – сказал я, после того, как мы некоторое время молча курили. – Боюсь, что это может оказаться последним делом, в котором я имел возможность изучать ваши методы работы. Мисс Морстен оказала мне честь, согласившись стать моей женой.

Холмс издал тягостный стон.

– Этого я и боялся, – с болью в голосе сказал он. – Извините, но я не могу вас поздравить.

Это меня несколько задело.

– Вы не одобряете мой выбор? – настороженно спросил я.

– Нет, что вы? По-моему, мисс Морстен – очаровательная девушка, к тому же она оказала нам неоценимую услугу в работе над этим делом. У нее явный талант в этой области, вспомните, что из всех бумаг отца она обратила внимание именно на план крепости в Агре. Но любовь относится к области чувств, а все чувственное противостоит холодному разуму, который я ставлю превыше всего. Сам я, пока буду находиться в здравом уме, никогда не женюсь.

– А я надеюсь, – рассмеялся я, – что мой рассудок все же вынесет подобное испытание. Но вы выглядите уставшим.

– Да, предстоящее бездействие уже начинает сказываться на мне. Следующую неделю я буду как выжатый лимон.

– Странно, – сказал я, – как все признаки того, что у другого человека я бы назвал ленью, в вас сочетаются с периодами бурной деятельности и всплесками активности.

– Да, – ответил Холмс. – Во мне живут великий лентяй и неугомонный трудяга. Я часто вспоминаю строки старика Гете: «Schade dass die Natur nur EINEN Menschen aus Dir schuf, Denn zum würdigen Mann war und zum Schelmen der Stoff» [53]. Кстати, что касается этого норвудского дела. Как я и предполагал, у них действительно был сообщник в доме. Я не сомневаюсь, что это Лал Рао, дворецкий, так что в свой большой невод Джонс все-таки поймал одну рыбу.

– По-моему, это несправедливо, – заметил я. – Вы раскрыли преступление, проделали всю работу. В результате я получил жену, Джонс – славу. Что же остается вам?

– А мне, – сказал Шерлок Холмс, – остается кокаин.

И он протянул длинную худую руку к бутылочке на каминной полке.

– Боюсь, Ватсон, мне придется уехать, – сказал однажды утром Шерлок Холмс, когда мы сели завтракать.

– Уехать? А куда вы собираетесь?

– В Дартмур, в Кингс-Пайленд.

Признаться, меня это вовсе не удивило, напротив, ведь до сих пор я терялся в догадках, почему это мой друг никоим образом не принимает участия в расследовании этого сенсационного дела, которое взбудоражило всю Англию. В последнее время он только то и делал, что расхаживал взад-вперед по нашей гостиной, с хмурым видом глядя в пол, и, выкурив очередную трубку, тут же снова заправлял ее самым крепким черным табаком. На любые мои вопросы или попытки втянуть его в разговор Холмс просто не обращал внимания, словно и не слышал их вовсе. Свежие номера газет, поставляемые нашим почтовым агентом, он лишь бегло просматривал, после чего бросал в угол. Впрочем, каким бы замкнутым и молчаливым он ни был, я прекрасно понимал, о чем мой друг так напряженно думает. В те дни у всех на устах было лишь одно дело, достойное применения его аналитических способностей, а именно: загадочное исчезновение лошади, считавшейся фаворитом Кубка Уэссекса, и жестокое убийство ее тренера. Так что когда Холмс объявил о своем намерении съездить туда, где развернулась эта драма, я был к этому не только готов, но даже, можно сказать, вздохнул с облегчением.