Поль Альтер - Семь чудес преступления

Оуэн изобразил улыбку, вытирая влажный лоб тыльной стороной руки.

– Вы правы: представленная таким образом загадка решается сама собой. Некая симпатичная личность утром наносит визит хранителю маяка. Она принесла с собой кое-что, способное освежить горло и скрепить дружбу. У Райли нет никаких причин не доверять этому человеку. Оба выпивают, но если Райли с легкостью опустошает стакан за стаканом, то гость довольствуется только тем, что делает вид, будто пьет вместе с ним. К четырнадцати часам хранитель маяка сваливается мертвецки пьяным. Он, конечно, не привык так напиваться во время работы, но поддался влиянию того ловкача, пришедшего напоить человека, склонного к пьянству.

– А затем, – продолжала Амели, – надо привлечь воображение. Теперь представим себе большой запас керосина в баке, продырявленном для того, чтобы оттуда тонкой струйкой вытекало его содержимое, которое попадало на тело хранителя, пропитывая его одежду. Представим также, что его подтащили к порогу двери, открытой морским ветрам. Его шея и волосы смочены виски, а этот запах, смешанный с морским йодированным воздухом, немного развеял запах керосина, текшего на него, пока он не пришел в себя. И какое первое желание испытывает заядлый курильщик, когда просыпается?

– Он закуривает сигарету…

– И Александрийский маяк вновь возродился! Мне кажется логичным, что после того, как он убедился, что заперт, Райли стал отчаянно взывать к помощи извне!

– На его месте я бы бросился в море!

– Наш парень знал это место и прекрасно понимал, что вокруг маяка только скалы.

– …Как острые клыки чудовища Сциллы. Вы правы, это отнюдь не лучше, чем огненное дыхание дракона Харибды.

– Ой-ой-ой! – воскликнула Амели, предостерегающе подняв пальчик. – Сегодня никакой греческой мифологии! Иначе мы вернемся к нулю!

– Конечно, конечно, как скажете, – ответил Оуэн, вытягиваясь к солнцу. – Что до меня, я готов к следующей загадке. Но должен поаплодировать вам, вы так просто все доказали, что окончательно меня убедили!

Урок второй

Роскошные каштановые волосы Амели сверкали на солнце. Локоны шелковистым золотящимся каскадом падали на ее бронзовые плечи. Оуэн не мог отвести от девушки взгляда, а она тем временем указывала пальчиком на легендарный источник света, со словами:

– Солнечная лодка продолжает свой медлительный путь. Она качается на лазурных волнах и, как будто вонзаясь в них, продвигается вперед. Золотые лучи немного теряют свою яркость, но по-прежнему остаются живительными, продолжая питать разум восприимчивых учеников.

Что касается убийства в «храме Артемиды», или, точнее, убийства сэра Томаса, яркие детали этой трагедии подводят к некоторому итогу. Соревнования стрелков из лука, невероятное убийство из арбалета и несколько монет, найденных возле трупа, а одна из них в его руке. Жертва была убита стрелой из арбалета в спину, выпущенной с расстояния триста ярдов, что является настоящим рекордом и даже подвигом. Кроме того, положение стрелы указывает, что выстрел произведен с определенной высоты. Добавим к этому, что сэр Томас коллекционировал древние монеты. Сцена могла быть следующей: монеты падают с неба, а сэр Томас наклоняется, чтобы подобрать их.

– Вы знаете, Амели, я думаю, что уже разгадал эту загадку. Но, к сожалению, она не подводит нас к личности убийцы. Можно лишь сказать, что он прекрасно владеет арбалетом, скорее всего не будучи профессионалом, и что он очень дерзкий и отважный. Но это мы уже знаем.

– Какова тогда ваша точка зрения?

– Если придерживаться логики, самое близкое место, позволяющее совершить такой победоносный выстрел, – это одна из трех целей, на которых тренировались лучники. Рядом росло дерево и несколько кустов, которые позволили убийце незамеченным добраться до этого места, а затем также незаметно удалиться, совершив свое преступление. Дерево могло быть для него основным пунктом наблюдения, и, забравшись на него, достаточно было подождать, когда лучники пристреляются к целям и начнут собирать свои стрелы. Цели располагались в тридцати метрах от стрелков, а это хорошая дистанция для лучников, но она слишком коротка для стрельбы из арбалета. С этим оружием можно добиваться точности в несколько миллиметров при выстреле с двадцати пяти метров. Другими словами, попадание в кого-нибудь с тридцати метров является не подвигом, а просто ловким выстрелом.

Предположим, наш убийца ждал, что спортсмены сосредоточат свои выстрелы на самой удаленной цели – дереве, находившемся справа, тогда он смог бы незаметно перебраться на то, что слева, – это было, безусловно, очень рискованно, но вполне осуществимо. Он ждал благоприятного момента, чтобы прицелиться в свою будущую жертву, которая находилась в стороне от основных участников соревнования. В этот момент все участники поздравляли победившего стрелка. Все, кроме сэра Томаса. Его внимание было привлечено «золотым отблеском» в небе. Очевидно, речь шла о коллекционных монетах, подброшенных убийцей, который хотел привлечь внимание сэра Томаса, хотя один или двое его друзей еще раньше заметили эти «золотые отблески», которые были первыми безуспешными попытками убийцы. Он стремился к тому, чтобы блестящие монеты, покружившись в воздухе, обязательно упали к ногам сэра Томаса. И упали бы так, чтобы, поднимая их, он нагнулся в сторону севера по направлению к целям. Мужчины, как правило, подбирая лежащий на земле предмет, наклоняются всем корпусом, не сгибая коленей, в отличие от женщин, которые приседают на корточки. Как только голова сэра Томаса склонилась к земле, его затылок оказался в прицеле арбалета, и убийца выпустил стрелу. Смертельно пораженная жертва выпрямилась, насколько это было возможно, а затем упала лицом вниз… Когда друзья повернулись к сэру Томасу, встревоженные криком, они увидели его лежащим на земле со стрелой в затылке и неизбежно подумали, что выстрел произведен с юга. То есть со стороны отдаленной изгороди, потому что там мог скрываться не замеченный ими преступник. Сильный и довольно странный наклон стрелы в затылке убитого вызвал множество версий, даже такую, что убийца прятался в облаках, или – самую правдоподобную – о навесной стрельбе. Все, кроме той, которую я только что высказал и которая, по-моему, является единственно возможным решением этой, казавшейся неразрешимой загадки.