Поль Альтер - Семь чудес преступления

Инспектор прищурился:

– Мне прекрасно известно, что у него есть несколько высокопоставленных друзей. А потому оплошностей в этом деле лучше бы избежать… И пока Скотленд-Ярд не может подвергнуть допросу двух подозреваемых с целью опровергнуть их алиби, даже если они согласятся на это. Но алиби на какой час? Или на какой день? Мы даже не знаем дату последнего преступления, когда конкретно действовал убийца, так как медленная агония Родеса длилась три дня! Нет, я действительно думаю, что самое лучшее – каждому из нас вести собственное расследование. Я – своими средствами классического следствия, а вы – вашими методами изящного, художественного стиля. Я доверяю вам, Бернс, и знаю, на что вы способны.

Оуэн не потрудился ему ответить, и мы встали, закончив наше заседание. И в этот момент, несомненно, чтобы салютовать нашему уходу, «хор трубящих слонов» еще раз тепло продемонстрировал свое «Мяу! Мяу! Мяу!»…

– Черт возьми! – воскликнул инспектор, оборачиваясь. – Что с ними такое?

– Я думаю, что Уэдекинд трус и льстец, – заявил Оуэн, которому на следующий день должен был исполниться тридцать один год.

Наш фиакр поднимался по Финчли-роуд по направлению к Хэмпстеду, району, где жила мисс Амели Долл. В цилиндре, с красной розой в петлице, в галстуке в тон рубашке, с природно высокомерной осанкой у Оуэна действительно был безупречный вид джентльмена , описанного инспектором Уэдекиндом.

– Трус, – уточнил Оуэн, – потому что он запнулся с того момента, как дело коснулось высоких сфер. И льстец, поскольку вчера вечером не обманул меня своей уловкой, когда стал курить фимиам по поводу моих деликатных методов расследования. Он не так глуп, как кажется со своим грубым лицом и галльскими усами!

– И все-таки, в глубине души, – спросил я, – вам не кажется, что к нашему следу он относится серьезнее, чем к своему?

– Не исключено. Но в чем я действительно уверен, так это в том, что он охотно оставил мне мои изящные методы. После всего произошедшего это лучшее, что он мог сделать. С одной стороны, мы разделили работу, а с другой – я доволен, что он больше не будет лезть ко мне своими лапами. Он умный человек, но ему не хватает тонкости, а его манера рассуждать остается несколько… по-бычьи тупой.

Затем Оуэн пустился в длинное описание психологического портрета инспектора, чтобы прийти к тому же самому заключению как раз в тот момент, когда мы прибыли в Хэмпстед. За невысокой изгородью корова поприветствовала нас приятным мычанием.

– Знаете, – с невинным видом заметил я, – иногда копытные бывают довольно утонченными, способными опровергнуть насмешки теоретиков…

Губы Оуэна изогнулись в полуулыбке.

– Вы слишком уверены в себе, Ахилл, что хорошо. И это понадобится, когда мы будем беседовать с мисс Амели. – Немного подумав, он добавил: – Она могла бы символизировать четвертый столп – как необходимый, так и вредный для мужчины, – женщину!

Через пять минут Оуэн звонил в ворота дома, у которого была видна только крыша. Решетка ограды и живая изгородь из тисов были довольно высокими и скрывали дом от посторонних глаз. Он безрезультатно позвонил еще несколько раз. Потом посмотрел на солнце, сиявшее так же ярко, как и в предыдущие дни.

– Наверно, она гуляет со своей тетушкой, – сказал мой друг, коснувшись пальцем подбородка. – Думаю, они могут быть в саду. Идите за мной. Я вижу там тропинку, которая, возможно, приведет туда…

Мы прошли по тропинке метров двенадцать, затем толкнули калитку, ведущую в проход в изгороди, и нерешительно сделали несколько шагов в сад семейства Долл. Это был небольшой, но хорошо обустроенный участок, с изящной аркой, создающей оптическую иллюзию в виде небольшого бассейна, который издали заметен сразу за аркой. Скромная белая маленькая беседка возвышалась на тщательно подстриженном нежно-зеленом газоне. В тени вишневого дерева стояла как бы забытая скамья, тронутая временем, удачно вписанная в окружающее пространство.

Погрузившись в созерцание этого дивного уголка, мы вздрогнули, внезапно услышав повелительный голос, раздавшийся рядом с нами:

– Вы загораживаете мне солнце, не создавайте тень!

Мы посмотрели в ту сторону, откуда донесся голос, и увидели восхитительную девушку, лежавшую на газоне справа от нас… абсолютно обнаженную!

– Как я могу создать вам тень, когда я сам и есть солнце? – спокойно произнес Оуэн, глядя на девушку без всякого стеснения. – Я уже имел удовольствие и интерес беседовать с вами, мисс Долл. Вы не узнаете меня? Я – Феб, Аполлон, Оуэн искрящийся, я тот, кто сверкает, сжигает, на что так хорошо указывает моя фамилия! [3] Burn ( англ .) – ожог, жечь, сжигать.