Поль Альтер - Невидимый круг

Дальше все было так, как я вам уже рассказывал. Он влез по веревке, убил сообщника, но другим лезвием, без рукояти, идентичным тому, что покоится теперь в морских волнах. Затем он держит труп, прислонив его спиной к решетке, поджигает тряпку, пропитанную спиртом, немного отодвигает покойника в сторону, забирает Грааль с сундука, крепко привинчивает к лезвию и толкает труп как можно дальше в комнату. Если просунуть руку через решетку, все это вполне реально сделать — я проверял. Фокус удался! Найдя меч в спине убитого, мы были готовы поклясться, что это тот самый, который торчал в скале.

— Чтобы пуститься на такую уловку, нужно быть абсолютно сумасшедшим, — прошептал Халлахан, не сводя зачарованных глаз с Грааля.

— Сумасшедшим, но крайне умным, — заметил доктор Джерролд. — В некотором смысле я могу сказать, что этот человек гениален. Чрезвычайно интересный случай!

— Но и чрезвычайно опасный, — сухо ответил Халлахан. — Я им нисколько не восхищаюсь.

— Такой любитель артуровских легенд, как вы? Удивительно!

— И вы еще можете шутить, Джерролд! Мы же здесь полностью в его власти!

— Не думаю, что он посмеет на нас напасть, пока мы все вместе.

Халлахан улыбнулся недоброй улыбкой:

— На вас — конечно, вы же можете убежать во всю прыть. А я со своей ногой едва могу идти! Если должны быть еще жертвы, то следующим буду я… Вы ведь так и подумали, правда?

— Как вы смеете говорить мне такие вещи! — воскликнул Джерролд с видом оскорбленного достоинства.

— Но затем придет и ваш черед… К тому же не забывайте: в театре, когда представляли трагедию, этот человек вполне посмел напасть на нескольких сразу. Вы не в большей безопасности, чем я, доктор!

— Разве я спорю?

— Вы лицемер, доктор Джерролд!

Психиатр побледнел, круто повернулся и вышел из комнаты.

Наступило долгое молчание. Халлахан с трудом подошел к высокому креслу, уселся в него и вдруг сразу показался очень старым.

— Боже мой, что со мной происходит? Уже давным-давно я не оскорблял людей. Доктор Джерролд сам боится, а меня вывела из себя его шутка. Я не сразу понял, что таким образом он хочет себя подбодрить… Вдруг разъярился… это глупо! Чародей Мерлин оказался недостоин своего прозвища…

— У нас у всех нервы на пределе, — сказала Мэйдж и подошла к Халлахану поближе. — Я уверена, он уже раскаивается, что убежал.

«Очень неразумный поступок! — подумал историк, но воздержался от того, чтобы произнести это вслух. — Бродить в одиночестве, когда нависает такая угроза — чистое безумие! Он скоро вернется».

Халлахан не ошибся. Вскоре доктор Джерролд появился, хотя и с видимым сомнением.

— Сейчас, — сказал он, сглотнув слюну, — лучше всего нам сохранять спокойствие.

Через несколько минут инцидент был исчерпан, и психиатр напомнил Биллу, что тот говорил о каком-то плане, как обезвредить злодея.

— Я как раз к этому подходил, — с загадочным видом ответил молодой человек. — Моя идея проста — поставить ему ловушку, завлечь в капкан. Это, конечно, рискованно, но если мы будем сидеть сложа руки, пытаясь только парировать его удары, — боюсь, лишь продолжим пересчитывать трупы. Но прежде всего, доктор Джерролд, мне бы хотелось, чтобы вы набросали нам психологический портрет этого человека: лучше вас никто не справится. А это очень важно.

— Я начинаю понимать, — кивнул психиатр. — Вместо предисловия скажу только, что такие личности труднее всего поддаются лечению, а значит, и пониманию. Его мания, конечно, очевидна, да он ее и не скрывает. Он убивает, потому что ему нравится убивать. Обычно в таких случаях мы имеем дело с людьми, которые действуют, повинуясь инстинктам, поэтому с ними сравнительно легко сладить. Но Горацио отличается живым умом, который он использует в периоды пауз, если можно так выразиться, и это делает его особенно опасным душегубом. Он, очевидно, осознает свою силу, свой ум, ему очень нравится, когда этот ум видят и восхищаются им. Я думаю, мистер Пейдж, вас интересует именно это?

Билл кивнул.

— Я лично этим случаем не занимался, — продолжал психиатр. — Следил, как и все, за сообщениями в прессе. Кроме гордыни и тщеславия, несомненно, присущих ему, тут есть еще форма поэтического нарциссизма, самолюбования своими, извините за выражение, свершениями. Впрочем, все, что произошло тут за последние двое суток это доказывает. Ведь он устроил для нас грандиознейший спектакль! Какие потрясающие, душераздирающие эффекты! И все на фоне чудес артуровских преданий…