Глэдис Митчелл - Дьявол из Саксон-Уолл. Поспеши, смерть! [сборник]

— Рано, еще рано, — сказал он.

И достал из своей разнообразной коллекции блестящий нож с широким лезвием. Лучи солнца превратили его в пылающий лист. Айвор опустил глаза, глядя себе на руки, попятился к миссис Брэдли и потянул ее за руку. Она отошла в сторону от круга слушателей и спросила:

— В чем дело, дитя мое?

— Отец, — сказал Айвор. — Я думаю, он… то есть… то есть не совсем все хорошо.

— Я знаю. Я отношу это на счет солнца, дитя мое.

— Но он же о человеческой жертве всерьез, вы же понимаете.

— Да-да. Но я думаю, очень скоро прибудет Дмитрий с быками. Не волнуйся.

Но Дмитрий не появился, и к закату все было готово для жертвоприношения. Дик и Гелерт порознь разыскали миссис Брэдли и сообщили ей о необычном поведении сэра Рудри, но больше, кажется, никто не заметил ничего неправильного, и когда все собрались на церемонию возле Львиных Врат и все мужчины вымыли руки в драгоценной бутилированной питьевой воде и получили по горсти ячменя, сэр Рудри, подняв руки ладонями вверх, произнес молитву Аполлону.

— Одну минутку, — сказала миссис Брэдли, когда он кончил молиться. — А как же плашки из оливы, дитя мое? Мы еще не готовы к жертвоприношению.

Сэр Рудри широко открыл глаза, потом заморгал, будто только что проснувшись.

— Что ты сказала? — спросил он.

— Деревянные плашки, — сказала миссис Брэдли ясным, деловитым, приятным голосом. — Ты оливковые плашки забыл, дитя мое. Ты помнишь, в первой песне «Илиады», когда Одиссей отдает Хрисеиду ее отцу, мясо для жертвоприношения горит на дереве, и жрец проливает на него вино, а тем временем молодые люди рядом с ним протягивают пятизубые вилы? Так где же, — продолжала она, не сводя с него взгляда ярких черных глаз и говоря суровее, — где у тебя плашки из дерева для алтаря? Вино, пятизубые вилы? Это так хочешь ты принести жертву Аполлону-Стреловержцу, негодный невежда?

Усы сэра Рудри увяли от дневной жары, и вид у него был озадаченный, неуверенный и печальный.

— Это верно, — сказал он наконец. — Но ведь я же думал о жертвоприношении детей? Для детей длинные вилы не нужны.

— Детей? — переспросила миссис Брэдли. В свете заката, в дикой долине Атридов она стояла перед ним, как древняя пророчица, помахивая сухой рукой и хлеща его злыми словами, вырывавшимися из оскаленного тонкогубого рта. Черные глаза, будто покрасневшие от последних лучей солнца, смотрели в упор на него, и он чувствовал, что не может отвести взгляда. — Детей? — Слово раскатилось по холму, отразилось от толстых стен и криком прозвучало над молчащей долиной. — Ты помнишь юных сынов Фиеста, соблазнивших жену Атрея? Ты помнишь их пролитую кровь, громко вопиющую о мести? Ты помнишь проклятие, павшее на Агамемнона и Ореста? Прислушайся! Слышишь ли ты?

Она показала на скульптуру Львиных Врат. Даже молодые люди не без страха смотрели, куда устремился ее тощий и желтый указательный палец, будто ожидали там увидеть какое-то проявление древней ненависти. Но лишь огромная птица, кажущаяся напротив света черной, уселась там на долю мгновения, издала горестный хриплый горловой крик и полетела к другой стороне дороги.

— Она к гробницам полетела! К гробницам! — воскликнула Кэтлин.

Сэр Рудри посмотрел птице вслед, потом потер глаза, обернулся с виноватой улыбкой и сказал своим обычным голосом:

— Дорогая моя Беатрис, дорогой мой Александр, прошу вашего прощения. Я совершенно потерял чувство меры.

— Чего никому из нас делать не следует, — ответил Александр Карри. — Кэтлин, девочка моя, пойди и приведи мне своего негодника мужа. Рудри, эти двое поженились без моего разрешения или согласия!

Проведя этот отвлекающий маневр, миссис Брэдли отвела Гелерта в сторонку.

— Мне бы хотелось, чтобы ваш отец был под наблюдением, дитя мое, но сейчас это невозможно в том смысле, в котором я это имею в виду. Ему нужен отдых.

— Ему нужно поквитаться со стариной Карри, — ответил Гелерт. — Это бы немедленно разрешило все его проблемы. Жаль, что со змеями вышла промашка. В Элефсине было хорошо, и мы все едва не повелись.

— Вы про второго Иакха?

— Да. Армстронг, конечно. Этот болван — настоящая обуза, но из-за своего внешнего вида он должен был во всем участвовать. Сегодня утром я уже почти было убедил старика, так тут Армстронг начал вещать что-то про фотографии. Мы только упомянули его имя, и все. Я думаю, он нас услышал и потому пришел и встрял.

Миссис Брэдли кивнула.

— Может быть, все наши трудности решит Эфес, — сказала она.