Глэдис Митчелл - Смерть и дева. Эхо незнакомцев [сборник]

Помимо контактов, предписанных добрососедскими отношениями, миссис Брэдли решила больше их не тревожить. Их сын, юноша двадцати двух лет, общался в своем кругу юношей и девушек и неизменно избегал Фрэнсиса, подозревая, что у того не все в порядке с головой. Застенчивый паренек-инвалид с трудным характером явно понимал это, поэтому не делал ни малейших попыток познакомиться с соседями.

К Моррису Дарнуэллу, снимавшему соседнее бунгало, миссис Брэдли была гораздо менее снисходительна, как и менее уверена в нем. Прежде всего потому, что он сам по себе был загадкой, даже если бы не возникало вопросов об убийстве. Едва ли можно было вообразить нечто более далекое от расхожих представлений о располневшем Лотарио с барашковым воротником, а тем более — от белокурой бестии из тевтонской идеологии. Дарнуэлл был похожим на обезьянку человечком с грустным выражением лица, свойственным всем обезьяноподобным, с тихим и вежливым голосом, скромными манерами и обширными познаниями в искусстве острова Пасхи.

Подозрения миссис Брэдли он возбудил, с жаром заявив о своей неприязни к покойному. Ей показалось, что он слишком уж откровенен и прям, чтобы поверить в его искренность. Но это еще не значило, что он причастен к убийству.

— Кэмпбелл? Несносный тип, — заявил Дарнуэлл. — Он такой же натуралист, как я. Даже в меньшей степени. Эти его бинокли многое объясняют. Я знавал женщину, которая из-за них покончила с собой. Он был ищейкой, шантажистом и частным осведомителем. Его смерти могла желать сотня человек. Но этот способ прибить труп под дном ялика своеобразен. Полиция наверняка сделает из этого какие-то выводы. Чудовищно, не правда ли? Дно ялика — не тот тайник, который всякому придет в голову. Вы ведь психолог. Как по-вашему, это что-нибудь означает?

Миссис Брэдли вежливо улыбнулась и честно ответила, что главный интерес для нее представляла реакция юного мистера Кокса.

— Да, странный он малый, — согласился Дарнуэлл. — Превосходный пловец и ныряльщик, — он многозначительно посмотрел на миссис Брэдли, но она не клюнула на эту удочку и ровным тоном отозвалась:

— Природа всегда компенсирует и телесные, и умственные недостатки, верно?

На вопрос о своем собственном местопребывании в ту неделю, когда было совершено убийство, Дарнуэлл ответил обескураживающе честно:

— Это, наверное, случилось на той неделе, когда здесь у меня была Энни. Макхит был прав насчет женщин: ничто так не облегчает душу, как они [83] Джон Гей. «Опера нищего». . Если я тогда спал с Энни, а она часто отвергает мои авансы, слишком часто, этот человек мог бить в барабан Дрейка прямо под моими окнами, а я бы ничего не заметил.

— Предположительно это было сделано днем, — сообщила миссис Брэдли. Дарнуэлл замахал тонкими руками, такими же изящными с виду, как усики бабочки, и решительно покачал головой.

— Тем больше у меня причин ничего об этом не знать. Мы с Энни оставались в постели до двенадцати, а затем шли в деревню или уезжали на машине куда-нибудь обедать. Это местные вечно возятся со своими лодками рано утром. И все-таки повторю, что вряд ли что-нибудь заметил бы. Такова расплата за любовь.

На этом миссис Брэдли и оставила его, но поставила вопросительный знак против имени Морриса Дарнуэлла в своей записной книжке. Его замечания, однако, подсказали еще одну линию расследования. Надо полагать, с полицией он поделился теми же сведениями, что и с ней, но чутье детектива, присущее миссис Брэдли (или, как она со всей честностью предпочитала называть это, ее ненасытное любопытство), побудило ее к независимым действиям в связи с тем, что она узнала.

Эти независимые действия вскоре принесли плоды. Оказалось, что убитый и вправду был и частным осведомителем, и шантажистом. Его жертвы исчислялись сотнями. Если бы не жгучее желание узнать правду о его смерти, миссис Брэдли утратила бы к нему всякий интерес. Она сделала вывод, что некто неблагоразумно дал волю своему гневу и решил положить конец своим невыносимым мукам. Теперь она уже не испытывала ни малейшего сочувствия к покойному. По ее мнению, шантажисты гораздо хуже убийц, но это конкретное убийство вызывало у нее острый интерес.

Затем она переключила внимание на жителей четвертого бунгало, принадлежащего семье судостроителя. В ту неделю, о которой шла речь, бунгало занимал кузен судостроителя по фамилии Лафферти, его жена и двое дочерей. Услышав эту фамилию, миссис Брэдли наморщила желтоватый лоб и задала собеседнику прямой, но не вызывающий возмущения вопрос: