Глэдис Митчелл - Смерть и дева. Эхо незнакомцев [сборник]

— И очень хорошо! — Конни вошла в вестибюль во время его рассказа и слушала с нарастающим раздражением. — Бога ради! Вы со своей наядой, дядя Эдрис! Надеюсь, вы пожелали ей спокойной ночи! Если нет, вам стоит пойти и сделать это!

— Сегодня вечером я никуда уже больше не пойду. Но отправлюсь туда первым делом завтра утром, — сказал мистер Тидсон. — Сегодня вечером я вряд ли разгляжу ее, но завтра смогу поискать на берегу ее следы.

— Единственные, кто оставляет на берегу следы, — это коровы и кролики, — отрезала Конни, грубо перебив его. — Вам лучше остаться в постели. Что вы думаете, тетя Присси? Тем не менее сама я встаю рано. Хотите, я вас разбужу?

Мистер Тидсон-таки встал и ушел рано — незадолго до пяти часов, — и вернулся к восьмичасовому завтраку.

— А, овсянка! — воскликнул он в отличном настроении. С виду он нисколько не пострадал от своего купания накануне вечером. — И кофе! Великолепно! Что ж, наяды своей я не увидел и Конни не видел, которая очень любезно постучала в мою дверь, но все равно…

— Могу предложить бекон с жареным картофелем, сэр, — сказала официантка, которая все еще питала к нему интерес и желание защитить — отношение, к которому он привык. — Или омлет на тосте.

— Из яичного порошка? — потребовал ответа мистер Тидсон.

— Да, сэр, боюсь, что так.

— Жуткая гадость, — сказала только что вошедшая Конни.

— Великолепно! — воскликнул мистер Тидсон. — Мне нравятся штучки ученых! Непременно омлет на тосте, моя дорогая. Присси, — добавил он, когда официантка отошла, — я почти уверен, что это была наяда. Ты должна пойти со мной, когда тебе будет удобно. Я покажу, где видел ее!

Он плотно позавтракал и после предложил Крит сходить с ним в собор.

— Это еще зачем? — поинтересовалась его жена, которая ограничивала свои визиты в церковь воскресеньями, да и то не всегда.

— Там исполняют Стэнфорда в фа мажоре, дорогая.

— Ну, если ты действительно хочешь, мы можем пойти. Собор наверно следует увидеть.

— Спасибо, дорогая. Я действительно хочу пойти. Нельзя пропустить Стэнфорда в фа мажоре. Занятная тональность. — Он что-то замурлыкал себе под нос.

Поразительно, думала мисс Кармоди, выбирая подходящую шляпку и перчатки, как часто этот кроткий маленький человечек умеет настоять на своем, даже с Крит, эгоистичной и неуступчивой. Возможно, Крит относится к нему по-матерински, подумала она, в каких-то делах он ведет себя совсем как ребенок. Наверно и лгать он может с легкостью ребенка, решила она, прокручивая в уме рассказ мистера Тидсона о его вечернем приключении и повторения, что он на самом деле видел наяду.

Как только завтрак закончился, мистер Тидсон вприпрыжку поднялся наверх и вернулся, неся в руке, уже затянутой в перчатку, сандалию. Он сказал, что ее оставила на берегу наяда. Конни отказалась к ней прикасаться, заметив, что он еще более глупый старик, если действительно полагает, будто этот перемазанный грязью и стоптанный предмет, которым он хвалится, был на чьей-то ноге, кроме обычного мальчишки. Девушка добавила, что даже если и предположить существование такого языческого создания, как наяда, то она уж точно не стала бы носить кожаные сандалии. К ужасу мисс Кармоди, Конни говорила одновременно со злобой и страхом и продолжала обидно бранить своего дядю, когда уже никакой необходимости в этом не осталось.

Мистер Тидсон, который не любил, когда его называли глупым стариком, перестал слушать, выпятил нижнюю губу, отказался с ними разговаривать и по дороге на Хай-стрит швырнул сандалию в кучу хлама, уже лежавшего в тележке мусорщика. Затем он вытер руку в перчатке носовым платком и отправился слушать Стэнфорда в фа мажоре.

Возвращаясь в Лондон, миссис Брэдли размышляла о приятном и неприятном. Ее мысли занимали мистер Тидсон, Крит и Конни и больше всего в некотором роде несчастная мисс Кармоди. Жизнь, думала мисс Брэдли, богата ситуациями, к которым даже мир звукового кино отнесся бы с суеверным недоверием, а семейство Кармоди, включавшее на данный момент странного мистера Тидсона, удивительно красивую Крит, недовольную Конни и ее встревоженную, почтенную тетю, производило впечатление людей, живущих скорее в мире сюрреалистичном, а не в реальном.

Поначалу мысли миссис Брэдли обратились к Конни из-за ее молодости и зыбкого и несоответствующего положения, которое она занимала среди явно несовместимых членов семейного круга мисс Кармоди. Неладно что-то в датском королевстве, насколько это касается Конни. Первое — и возможно, самое очевидное: мисс Кармоди, тихая, никогда не бывшая замужем дама, далеко перешагнувшая за средний возраст, была, вероятно, утомительной компанией для девятнадцатилетней девушки, а миссис Брэдли не сомневалась, что Конни постоянно стремилась к чему-то, например, обзавестись молодым человеком или работой.