Джеймс Чейз - Ангел без головы [litres]

– Следующего раза не будет, – тихо ответил Дори. – Спасибо.

Гирланд уже открыл дверь, но тут Дори задержал его:

– Погоди-ка.

Гирланд вскинул брови:

– Что еще?

– А какова судьба тридцати тысяч долларов? – спросил Дори, чуть наклонившись вперед. – Ты взял их себе?

Гирланд расхохотался:

– Старина Дори… Ну что я говорил? Как Эйфелева башня – никогда не меняешься.

И он вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

Секретарша по-прежнему печатала и даже не подняла на него глаз. Гирланд приостановился возле нее. Она была прекрасно сложена. Ему нравился ее вздернутый носик и волнистые волосы.

– Ну что, киска, решилась? – спросил он. – Как насчет свидания?

Не поднимая головы и не прекращая печатать, она кратко мотнула головой в сторону двери:

– Выход там!

– А скажи-ка мне по секрету, – тихо спросил Гирланд, наклоняясь к ней, – ты предпочитаешь мальчиков или девочек?

Мавис шлепнула его по щеке. Гирланд тут же заключил ее в объятия. Их губы слились в поцелуе, а руки секретарши обнимали широкие плечи Гирланда.

Выходя как раз в этот момент из своего кабинета, Дори застыл в дверях, потоптался, не зная, как быть, а потом повернул обратно и закрыл дверь.

Такси остановилось у «Ле Гран Вефур», одного из самых известных французских ресторанов, расположенного под арками улицы Пале-Рояль.

Раймон Оливер, владелец ресторана, высокий бородатый господин, поспешил лично поприветствовать Гирланда, когда тот вместе с Малой прошел через стеклянную дверь и оказался в фойе.

Оливер оглядел Малу, сиявшую красотой в своем простом вечернем платье, и полностью одобрил ее наряд. Затем тепло пожал руку Гирланду.

– Очень рад видеть вас снова, мой друг, – сказал он. – Все уже готово. Вы будете сидеть за столиком Колетт.

Он пошел вперед мимо столиков и зеркал, показывая путь. Мала следовала за ним в волнении и восхищении. На человека, который всю жизнь провел за «железным занавесом», парижская жизнь действовала как шампанское.

Устроившись на красном плюшевом диване, в окружении богатых американцев, Гирланд и его спутница приготовились выслушать, что посоветует Оливер из меню, в то время как Анри, старейший из разливающих вина официантов, наполнил их бокалы аперитивом – коктейлем из водки и мартини.

– Месье заранее сделал заказ, – объяснял Оливер Мале. – Тосты с креветками а-ля Ротшильд, куропатка, маленький сыр и куп-ампир. Что касается вин, то рекомендую вам шабли 1959 года и «Шато Петрюс» 1945 года к дичи. Шампанское, разумеется, к десерту.

Мала взглянула на Гирланда и положила руку поверх его руки.

– Звучит божественно, – сказала она.

– И на вкус тоже ничего, – добавил Гирланд.

Через пару минут они остались одни. Мала была совершенно уверена в том, что сегодня выглядит превосходно. Весь день она прихорашивалась и теперь, взглянув на Гирланда, поймала его восхищенный взгляд.

Гирланд снял для нее номер в отеле «Нормандия» близ Пале-Рояля. Когда Мала вошла в номер, то увидела множество цветов. Она даже немного поплакала от счастья: такого с ней никогда не бывало. Гирланд заехал за ней на такси, и вот теперь они сидели в этом ресторане. Он обещал ей самый лучший и самый дорогой ужин в Париже, и, хотя она ему верила, ей до последнего казалось, что этой мечте не суждено исполниться. Ей не верилось, что они будут сидеть рядом в спокойном, безопасном месте, в окружении красного плюша и зеркал в золотых рамах.

Когда с креветками а-ля Ротшильд было покончено, Гирланд рассказал Мале о последней воле Уортингтона.

– Тебе надо только съездить в Швейцарию, зайти в банк «Кредит Сюис» и забрать деньги. Сумма немаленькая – шестьдесят тысяч долларов. И это все твое.

– Неужели он действительно оставил их мне?! – воскликнула Мала.

– Да, представь себе, – кивнул Гирланд, отпивая глоток шабли.

Он глядел на нее, пытаясь угадать, о чем она сейчас думает.

– Он меня любил, – сказала Мала. – Он был странный человек… Я не могла ответить ему взаимностью. – Она постучала кончиками пальцев по фарфоровой пепельнице, сделанной в форме ладони. – И что я буду делать с такими деньжищами… одна?

– Пусть банк вложит их для тебя в какое-нибудь дело, – ответил Гирланд. – А одна ты долго не останешься.

Она помолчала, а потом спросила:

– А ты не съездишь со мной в Женеву? Мы могли бы быть счастливы…

Гирланд отрицательно покачал головой:

– Нет, девочка. Я одиночка. Я счастлив, когда я один.

Принесли поджаренную до золотистой корочки куропатку с гарниром. Разлили «Шато Петрюс» 1945 года.