Джон Ле Карре - Шпионское наследие

— Давай, Кристоф, ну же, — подстегиваю я его, пока мимо проходит пожилая пара. — Раз уж пришел за этим — стреляй! Что для мужчины в моем возрасте еще один год? Легкая смерть — да в любое время. Стреляй. А остаток жизни будешь себя поздравлять, загибаясь в камере. Ты же видел, как старики умирают в тюрьме. Станешь еще одним.

У меня задергались мышцы спины, в ушах шум, и я не понимаю, это у меня шумит в голове или грохочет проплывающая мимо баржа. Во рту пересохло от всех этих разговоров, а глаза застилает туман, и поэтому до меня не сразу доходит, что Кристоф, прижавшись к парапету рядом со мной, рыдает и весь трясется от боли и гнева.

Я приобнимаю его за спину и осторожно вытаскиваю его правую руку из кармана. Не увидев в ней пистолета, я запускаю руку в карман, достаю пушку и забрасываю в реку подальше. Никакой реакции. Он уткнулся лицом в руки, лежащие на парапете. На всякий случай я пошарил в другом кармане — вдруг для пущей храбрости прихватил запасную обойму? — и точно! Не успел я отправить ее следом за пушкой, как подошел лысый водитель цветастой «вольво», крошечный в сравнении с Кристофом и какой-то недокормленный, схватил несчастного за талию и тщетно попытался оттащить его от парапета.

Мы сделали это сообща и вдвоем повели его к машине. Тут он завыл. Я собирался открыть пассажирскую дверцу, но мой помощник уже распахнул заднюю. Общими усилиями мы запихнули его на сиденье и захлопнули дверцу. Завывания стали глуше, но не утихли. «Вольво» отъехала. Я остался один на мостовой. Постепенно возвращался уличный шум. Живой! Я остановил такси и попросил отвезти меня в Британский музей.

Вымощенная булыжником подъездная дорожка. Частная парковка, попахивающая гниющими отбросами. Шесть узких калиток: наша последняя справа. Завывания Кристофа еще звучали у меня в голове, но я отказывался к ним прислушиваться. Задвижка на калитке заскрипела. Это я точно слышал. С ней это происходило каждый раз, сколько бы мы ее ни смазывали. Если ожидался приезд Хозяина, мы оставляли калитку открытой, не то будет ворчать, что его встречают звоном цимбал. Йоркская плитка, которую уложили мы с Менделем. Из зазоров торчит выкошенная трава. А вот наш скворечник. Птиц мы не прогоняли. Три ступеньки, ведущие к черному ходу. И вот уже из кухонного окна на меня глядит застывшая тень Милли Маккрейг с поднятой рукой. Не входить.

Мы с ней стоим в саду под импровизированным навесом, пристроенным к стене, чтобы было где поставить мусорные баки и останки дамского велосипеда, изгнанного из дома Лорой. Колеса сняты из соображений безопасности, а рама прикрыта брезентом. Разговариваем шепотом. Подозреваю, что у нас это давно вошло в обычай. Из окна кухни за нами наблюдает агентурный кот.

— Я не знаю, Питер, где чего они там навтыкали, — признается она. — Телефону я не доверяю. Никогда не доверяла. Стенам тоже. Кто знает, что они в последнее время напридумывали и куда это втыкают.

— Про компромат, о котором говорит Табита, слышали?

— Кое-что слышала. Мне хватило.

— Вы сохранили все, что мы вам передавали? Оригиналы решений, корреспонденция? Все, что Джордж просил вас припрятать?

— Я сделала с них микрофильмы и все спрятала.

— Где?

— В саду. В скворечнике. В кассетах. В тонкой клеенке. В этом… — она показала на останки велосипеда. — Нынешние не умеют искать, Питер. Их толком никто не учит, — с негодованием добавляет она.

— А разговор Джорджа с Паданцем в Лагере № 4? Вербовка? Сделка?

— Все есть. В моей коллекции граммофонных пластинок. От Оливера Менделя. Время от времени я их переслушиваю. Из-за голоса Джорджа. До сих пор вспоминаю. Вы женаты, Питер?

— С меня хватает фермы и домашних животных. А у вас кто-то есть, Милли?

— Мои воспоминания. Мой Создатель. Мне было сказано, чтобы к понедельнику я выметалась. Я не заставлю их долго ждать.

— И куда вы пойдете?

— Отдам Богу душу. Как и вы. У меня есть сестра в Абердине. Материалы я вам не отдам, Питер, если вы за ними пришли.

— Даже ради высокой цели?

— Высокую цель определяет Джордж. Пока он ее не объявлял.

— Где он?

— Я не знаю. И даже если б знала, не сказала бы. Точно живой. На день рождения и Рождество я получаю от него открытки. Никогда не забывает. Приходят на адрес сестры, не сюда. Меры безопасности. Всё как всегда.

— Если мне надо будет его найти, к кому я должен обратиться? Есть ведь кто-то, Милли, и вы его знаете.

— Может быть, Джим. Если он вам скажет.