Эдгар Джепсон - Загадка Лаудуотера

Она закурила новую сигарету, и ее мысли обратились к гораздо более привлекательной теме — полковнику Энтони Грею. Она с готовностью погрузилась в мысли о нем. Уже через пару минут леди Лаудуотер представляла его лицо и совершенно ясно слышала звуки его голоса. Наконец она нетерпеливо посмотрела на часы. Была только половина одиннадцатого. Она не сможет увидеться с ним до трех-четырех часов, а может и до половины пятого. Это казалось ей целой вечностью ожидания. Впрочем, она могла продолжать думать о нем, что она и делала.

Когда она размышляла о своем раздражительном, сварливом муже, в ее глазах появлялось жесткое и почти пустое выражение. Когда же она размышляла о полковнике Грее, взгляд ее глаз становился мягким и глубоким. В первом случае ее губы плотно сжимались в тонкую линию, сейчас же они приятно расширились, будто бы готовые к поцелую.

Лорд Лаудуотер закончил завтракать, и его мрачность постепенно сменилась просто хмурым видом. Закурив сигару, он в дурном настроении прошел в курительную комнату. Преступная беспечность Мелхиседека все еще раздражала его.

Когда он вошел в комнату, сочетавшую в себе функции курительной и кабинета, мистер Герберт Мэнли, его секретарь, пожелал ему доброго утра. Лорд Лаудуотер угрюмо поприветствовал его в ответ.

Мистер Герберт Мэнли был из тех, кто хорошо начинают и плохо заканчивают. У него был прекрасный, высокий и широкий лоб, точенный, немного изогнутый нос, всегда слегка приоткрытый рот с толстыми губами, тяжелая, крупная челюсть и орлиный подбородок. Прекрасные черные волосы редели на висках, а усы были жидкими и растрепанными. Черные глаза были так же хороши, как и лоб — умные, наблюдательные и бдительные. Очевидно, будь его губы тоньше, а подбородок шире, он не стал бы секретарем лорда Лаудуотера — да и кого бы то ни было еще. У него не было бы работодателя. Впрочем, успех двух одноактных пьес, поставленных в мюзик-холле, вселял уверенную надежду на то, что однажды он и станет человеком без работодателя — в качестве успешного драматурга. Его должность оставляла ему достаточно свободного времени, для того чтобы писать пьесы. Если не считать того, что ему приходилось так часто находиться рядом с лордом Лаудуотером, это было прекрасное место — отличная еда, хорошее вино, обширная библиотека, да и слуги — за исключением Джеймса Хатчингса — любили и уважали его. Герберт Мэнли владел искусством заставить других ценить себя (или очень сильно переоценивать, как говорили его недруги), но видимость его значительности постоянно впечатляла окружающих.

Набравшись терпения, он начал обсуждать утреннюю корреспонденцию и спросил указаний. Лорд Лаудуотер, по своему обыкновению, был необычайно придирчив по поводу писем. Он еще не оправился от шока, вызванного происшествием с ничтожным котом, и дал несколько запутанные указания. Когда мистер Мэнли попытался уточнить, работодатель обозвал его идиотом. Мистер Мэнли с твердостью претерпел все оскорбления, пока, наконец, не получил внятные указания. Он привык считать яростные выпады своего хозяина досадной слабостью, которую следует терпеть, ибо это была слабость человека, предоставившего ему столь выгодную должность. Поэтому секретарь и переносил эти вспышки гнева со всей возможной стойкостью.

Пребывая в дурном настроении, лорд Лаудуотер всегда производил сильное впечатление тем, что, краснея, его лицо приобретало багровый оттенок. В ярости его голубые глаза навыкате краснели и наливались кровью, а в моменты волнения начинали светиться странным алым блеском, а его и без того багровое лицо еще больше заливалось темной краской. В такие моменты мистер Мэнли чувствовал себя так, будто находился перед взбешенным быком. Впрочем, его работодатель производил точно такое же впечатление и на других людей, но лишь немногие из них получали такое же ясное и полное представление о его ярости, как мистер Мэнли. Леди Лаудуотер, в свою очередь, постоянно ощущала себя будто перед взбешенным быком, независимо от того, был ли ее муж в ярости или в спокойствии.

Итак, они разобрались с письмами. Лорд Лаудуотер закурил еще одну сигару и задумчиво нахмурился. Мистер Мэнли изучал его мрачное лицо и лениво размышлял о том, доведется ли ему когда-либо дать прикурить кому-то, кого он будет ненавидеть так же сильно, как ненавидит своего работодателя. Он считал, что это действительно маловероятно. Но если он станет успешным драматургом, то, возможно, будет работать с импресарио, который…