Агата Кристи: Подвиги Геракла

Через двадцать минут Пуаро поднимался по лестнице мрачного многоквартирного дома на задворках небольшой улицы, выходящей на более фешенебельную улицу. Квартира номер 10 в Робинсон-мэншнс находилась на четвертом и последнем этаже, а лифт отсутствовал. Пуаро с трудом поднимался все выше и выше по узкой винтовой лестнице.

На верхней площадке он остановился, чтобы отдышаться, и из-за двери квартиры номер 10 в тишине раздался новый звук: резкий лай собаки.

Эркюль Пуаро с легкой улыбкой кивнул и нажал кнопку звонка квартиры номер 10.

Лай зазвучал с удвоенной силой, к двери приближались шаги, она распахнулась…

Мисс Эйми Карнаби отступила назад, ее рука взлетела к пышному бюсту.

— Вы позволите мне войти? — спросил Пуаро и вошел, не дожидаясь ответа.

Справа открытая дверь вела в гостиную, и он вошел. За ним, словно во сне, следовала мисс Карнаби.

Комната оказалась очень маленькая и чересчур заставленная мебелью. Среди мебели можно было обнаружить человеческое существо — старую женщину, лежащую на диване, придвинутом к газовому камину. Когда вошел Пуаро, с дивана спрыгнул пекинес и, двинувшись вперед, еще несколько раз с подозрением гавкнул.

— Ага, — произнес Пуаро. — Главный актер! Я тебя поздравляю, мой дружок.

Он нагнулся, протягивая руку. Пес понюхал его, его умные глаза пристально смотрели в лицо человека.

— Значит, вы знаете? — слабо прошептала мисс Карнаби.

Эркюль Пуаро кивнул.

— Да, знаю. — Он посмотрел на женщину на диване. — Ваша сестра, полагаю?

— Да, — автоматически ответила мисс Карнаби. — Эмили, это… это мистер Пуаро.

Эмили Карнаби охнула.

— Огастес… — позвала Эйми.

Пекинес посмотрел в ее сторону, вильнул хвостом, потом возобновил изучение руки Пуаро. Его хвост снова слабо шевельнулся.

Сыщик осторожно поднял собачку на руки и сел, держа Огастеса на коленях.

— Итак, я поймал немейского льва, — сказал он. — Моя задача выполнена.

— Вы действительно всё знаете? — спросила Эйми Карнаби сухим и жестким голосом.

Пуаро снова кивнул:

— Думаю, да. Вы организовали этот бизнес — с помощью Огастеса. Вы вели собаку своей хозяйки на обычную прогулку, приводили ее сюда и шли в парк с Огастесом. Смотритель парка видел вас вместе с пекинесом, как обычно. Та няня, если б когда-нибудь нашли эту девушку, тоже подтвердила бы, что с вами был пекинес, когда вы с нею разговаривали. Во время разговора вы перереза́ли поводок, и Огастес, обученный вами, сразу же убегал — и бежал прямо домой. Через несколько минут вы поднимали тревогу и кричали, что собаку украли.

Воцарилось молчание. Затем мисс Карнаби выпрямилась с достоинством, внушающим уважение, и сказала:

— Да. Все это совершенно верно. Мне… мне нечего сказать.

Женщина-инвалид, лежащая на диване, тихо заплакала.

— Совсем нечего, мадемуазель? — спросил Пуаро.

— Нечего, — ответила мисс Карнаби. — Я была воровкой, и теперь меня разоблачили.

— Вам нечего сказать в свое собственное оправдание? — тихо уточнил сыщик.

На белых щеках Эйми Карнаби внезапно проступили красные пятна.

— Я… я не жалею о том, что сделала. Я думаю, вы добрый человек, мистер Пуаро, и что вы, возможно, поймете… Видите ли, я так ужасно боялась…

— Боялись?

— Да, наверное, джентльмену трудно это понять. Но, видите ли, я совсем не умная женщина, ничему не училась, я старею — и я так боюсь будущего… Я не смогла ничего отложить на черный день, да и как бы я смогла, ведь надо было ухаживать за Эмили… И когда я стану еще более старой и неловкой, я никому не буду нужна. Всем нужны более молодые и быстрые. Я… я знала много таких, как я: ты никому не нужна, и живешь в одной комнате, и не можешь позволить себе иметь камин и как-то согреться, и у тебя мало еды, и, в конце концов, ты даже не в состоянии платить за свою комнату… Есть, конечно, дома для престарелых, но попасть туда не так-то просто, если у тебя нет влиятельных друзей. А у меня их нет. Многие другие женщины в таком же положении, как и я: бедные компаньонки, необученные, бесполезные женщины, которым нечего ждать в будущем, кроме смертельного страха…

Ее голос задрожал.

— И поэтому некоторые из нас… объединились, и… я это придумала. Меня навел на эту мысль Огастес. Видите ли, для большинства людей один пекинес ничем не отличается от другого — точно так же, как для нас китайцы. В действительности, конечно, это смехотворно. Никто, кто в них разбирается, не мог бы принять Огастеса за Нанки Пу, или Шань Туна, или любого другого пекинеса. Во-первых, он гораздо умнее и намного красивее, но, как я сказала, для большинства людей пекинес — это просто пекинес. Огастес навел меня на эту мысль. И еще то обстоятельство, что так много богатых женщин заводят пекинесов…