Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

Шерлок Холмс был модным и элегантным джентльменом, что не забыл отметить Ватсон: «Его одежда всегда отличалась не только опрятностью, но даже изысканностью». Конан Дойл не уделял пристального внимания рассказу о гардеробе своего героя, оставив это дело на долю иллюстраторов своих произведений. Лишь в «Собаке Баскервилей» он описывает внешний вид Холмса посреди болот: «Строгий спортивный костюм, кепи – ни дать ни взять турист, странствующий по болотам! Он даже остался верен своему поистине кошачьему пристрастию к чистоплотности: гладко выбритые щеки, рубашка без единого пятнышка».

Викторианская эпоха диктовала свои правила моды, и лондонцы не выходили на улицу без шляпы или берета. Без головного убора можно было встретить только нищих. Одежду меняли по несколько раз в день (хотя мылись далеко не каждый день). За завтраком появлялись в одном костюме, а на службу уходили в другом. Были специальные костюмы для курения сигар и для прогулок в парке. И, конечно, особые одежды для верховой езды, игры в теннис или для загородных прогулок.

В конце XIX века в Англии мужчины продолжали носить цилиндры и темные пальто, а дамы затягивались в корсеты. Холмс носил жилет, сюртук до колен и зонтик. На голове – фетровый цилиндр, матерчатую кепку или котелок, начинавший сменять цилиндр.

Художники любят изображать Шерлока Холмса в ольстере – длинном двубортном пальто с высоким отложным воротником и с пелериной – наплечной накидкой для защиты от непогоды. Свое имя это пальто получило по названию местности Ольстер, где производилась одноименная ткань (грубое сукно) для его пошива. Размер пелерины в соответствии с модой постоянно менялся, а в начале XX века мужчины и вовсе отказались от нее. Ольстер идеально подходил, чтобы подолгу находиться в нем под открытым небом при ветре и моросящем дожде.

Шерлок Холмс в ольстере – накидке поверх плаща

В Англии считалось, что джентльмен должен сделать все возможное, чтобы не досаждать домашним, в особенности женщинам, своей привычкой к табаку. Поэтому для курения в квартире часто отводилась отдельная комната, куда и удалялись мужчины после трапезы. Чтобы одежда и волосы не пропахли табаком, курильщик снимал фрак и облачался в специальную куртку, а на голову надевал шапочку-феску. Курительные пиджаки шили из мягкой ткани ярких цветов, и они походили на укороченный вариант халата. Но холостой Шерлок Холмс, кажется, не соблюдал этих строгих правил. Да и в обществе женщин он находился крайне редко, за исключением хозяйки квартиры на Бейкер-стрит миссис Хадсон.

– Во всей этой истории я выгляжу совершенным дураком и чувствую себя от этого совсем мерзко. Конечно, может, все и обойдется… Да и не мог я поступить иначе. Но если я и этого места лишусь и ничего другого не получу, значит, на всем белом свете другого такого дурня, как я, нет. Рассказчик я, наверное, плохой, но все же послушайте, как все было.

Я служил у «Коксона и Вудлауза» – это маклерская фирма в Дройпер-Гарденс, но этой весной – вы, наверное, знаете – прогорел венесуэльский заем, и фирма обанкротилась. Служащих, двадцать семь человек, конечно, уволили. Я проработал у них пять лет, и старик Коксон дал мне прекрасные рекомендации, но куда я с ними ни совался, они не помогали мне найти новое место – слишком много таких, как я, обивали пороги контор.

Положение было – хуже некуда. У Коксона я получал три фунта стерлингов в неделю и за пять лет скопил фунтов семьдесят. Но все на свете кончается, и наступил момент, когда не осталось денег даже на конверты и марки, чтобы писать по объявлениям. И обувь я всю истрепал, бегая в поисках работы.

Я уже совсем потерял надежду, и вдруг до меня дошел слух, что в большом банкирском доме «Мейсон и Уильямсы», что на Ламбард-стрит, есть вакантная должность. Вы, может быть, мало знакомы с Сити, но поверьте, уж я-то знаю, этот банк – из самых солидных и богатых. Предлагать свои услуги нужно было только почтой. Я послал им заявление и рекомендации просто от отчаяния, никак не рассчитывая на успех. И вдруг, представьте, обратной почтой приходит ответ: в ближайший понедельник я могу приступить к работе. Каким образом мне так повезло – Господь знает. Говорят, бывает, что управляющий наугад сует руку в кучу заявлений и вытаскивает первое попавшееся. Словом, мне наконец улыбнулась удача, и никогда в жизни я еще так не радовался. Обязанности мои были почти те же, что я исполнял у Коксона, а жалованье даже выше – на целый фунт в неделю.