Андрей Ренников - Зеленые дьяволы [Ѣ]

— Смотрите же, Бетси. Если вы выдадите, я найду способъ съ вами расправиться, — услышалъ Суриковъ мрачный голосъ Тома.

— Это мы еще увидимъ, — презрительно отвѣчала Бетси.

Николай Ивановичъ кашлянулъ и вошелъ въ кухню. На лицѣ Бетси выразилось смущеніе. Томъ мрачно опустилъ голову, продолжалъ чистить овощи.

— Бетси, мистеръ Шоринъ еще не вернулся?

— Не знаю, сэръ.

— А для сына миссисъ Горевой приготовили завтракъ?

— Столъ уже накрытъ. Когда прикажете, подамъ.

Чтобы дать Ольгѣ Петровнѣ возможность поговорить наединѣ съ сыномъ, Суриковъ рѣшилъ не сразу возвращаться на площадку. Сначала зашелъ въ столовую, затѣмъ медленно поднялся къ себѣ, набилъ портсигаръ новымъ запасомъ папиросъ, сѣлъ въ кресло и сталъ обдумывать: о чемъ могли говорить передъ его приходомъ Бетси и Томъ? Она, очевидно, что-то знаетъ. Но что? Касается ли это смерти Сергѣя или чего-нибудь другого? Томъ вообще подозрительный субъектъ. Его давно слѣдовало прогнать за грубость и за недобросовѣстные счета. Но Павелъ Андреевичъ почему-то его жалѣетъ. Можетъ быть, вызвать Бетси и спросить? Но это тоже не совсѣмъ удобно: выйдетъ, будто онъ подслушивалъ. Лучше разсказать Рато, а тотъ пусть самъ выводитъ изъ этого свои заключенія.

Посидѣвъ у себя минутъ десять, Суриковъ со вздохомъ поднялся съ кресла и вышелъ въ коридоръ съ намѣреніемъ постучать въ дверь къ Рато.

— Это, въ концѣ концовъ, издѣвательство, — раздраженно думалъ онъ. — Всѣ въ замкѣ ждутъ, какія-то мѣры нужно предпринимать, а негодный хрономожка продолжаетъ спать какъ младенецъ!

Онъ подошелъ къ двери, прислушался: есть ли какое-нибудь движеніе въ комнатѣ. И, вдругъ, дверь отворилась, и на порогѣ появился Рато.

— Это вы, Николай Ивановичъ? Слава Богу, немного отоспался, могу приняться за работу. Впрочемъ, прежде чѣмъ приступить къ дѣлу, я хотѣлъ бы кое-что перекусить.

— Въ столовой все готово, — сухо проговорилъ Суриковъ.

— Да… Если бы не существовало сна, то, конечно, высшимъ счастьемъ въ мірѣ была бы ѣда, — весело продолжалъ сыщикъ. — А вы почему не въ духѣ? Нервы разстроены?

— Насчетъ нервовъ не буду говорить, мсье Рато. Но, сознаюсь, вашъ планъ съ ключемъ поставилъ меня въ идіотское положеніе. Ольга Петровна хочетъ показать сыну, гдѣ лежитъ или, вѣрнѣе, гдѣ лежалъ Сергѣй, а я не могу исполнить ея желанія.

— Ну, что же. Дѣло поправимое. Сейчасъ вызовемъ Виктора. А, между прочимъ, знаете что? Я видѣлъ сонъ, который мнѣ выяснилъ все, что нужно для раскрытія преступленія.

— Сонъ?

Суриковъ нахмурился.

— Да, сонъ. Не вѣрите? Ну, хорошо. Вечеромъ я вамъ и Вольскому сдѣлаю полный докладъ. А теперь подождите минутку, поднимусь на чердакъ. Мы съ Шоринымъ сговорились, что я ему дамъ сигналъ.

Рато заковылялъ по коридору, поднялся по лѣстницѣ. Черезъ минуту наверху послышался рѣзкій троекратный свистъ.

— Первый разъ встрѣчаюсь съ сыщиками… — въ ожиданіи возвращенія Рато съ негодованіемъ бормоталъ про себя Николай Ивановичъ. — И дай Богъ, никогда больше не имѣть съ ними дѣла. Во снѣ увидалъ! Каково? А имъ еще деньги за работу платятъ. Мошенники!

— Шоринъ сейчасъ поднимается на площадку, идите туда, — сказалъ Рато, вернувшись съ чердака въ коридоръ. — А я закончу у себя въ комнатѣ кое-какія дѣла, затѣмъ вызову автомобиль, временно испорчу телефонъ, чтобы никто не могъ звонить, пока меня нѣтъ, позавтракаю и поѣду. Время дорого.

— Какъ? Опять уѣзжаете? А что же буду дѣлать я?

— Что хотите.

— Какъ это — что хотите? Вѣдь, Ольга Петровна будетъ настаивать, чтобы я вызвалъ полицію.

— Нѣтъ, нѣтъ. До пріѣзда Вольскаго не надо.

Рато мило улыбнулся и исчезъ за дверью своей комнаты.

Спустившись въ нижній этажъ, раздосадованный Суриковъ вышелъ на площадку, направился къ Горевой и увидѣлъ поднимавшагося со стороны воротъ Виктора.

— Наконецъ-то явились! — съ негодованіемъ воскликнулъ онъ. — Гдѣ ключъ отъ комнаты? У васъ?

— Да. У меня.

— Зачѣмъ вы его взяли?

Секретарь умышленно говорилъ слишкомъ громко и рѣзко, чтобы Горева могла слышать его слова. Однако, раздраженіе въ голосѣ Сурикова было вполнѣ естественнымъ.

— Простите… По разсѣянности. А вамъ нужно было?

— Я думаю. Будьте добры отпереть дверь.

Викторъ поздоровался съ Жоржемъ, съ которымъ познакомился уже раньше, въ Парижѣ, смущенно проговорилъ въ свое оправданіе нѣсколько словъ и протянулъ ключъ Николаю Ивановичу.

— Можетъ быть, отопрете?

— Я? — Суриковъ окончательно пришелъ въ ярость, но сдержался и только покраснѣлъ. — Хорошо. Все равно. Только не уходите, будьте добры.