Андрей Ренников - Зеленые дьяволы [Ѣ]

— Я долженъ сообщить вамъ нѣчто, Ольга Петровна, — подойдя къ кузинѣ Вольскаго, грустно проговорилъ Суриковъ. — Бетси, не уходите. Это печальное извѣстіе касается всѣхъ насъ.

— Что-нибудь съ Жоржемъ?

Горева поблѣднѣла.

— Нѣтъ, не съ нимъ. Дѣло касается Сергѣя.

— А! Сергѣя, — успокоившись, пробормотала Ольга Петровна. — Что же случилось? Нашелся мальчикъ?

— Увы… И да, и нѣтъ. Мы случайно обнаружили его здѣсь, въ подземельѣ замка. Но онъ… Вы только не волнуйтесь. Мы нашли его… Онъ оказался…. мертвымъ.

— Боже… Мертвымъ? — широко раскрывъ глаза, прошептала Горева. — И вы не ошибаетесь?

— Я самъ былъ тамъ. Видѣлъ…. Какъ это случилось, неизвѣстно. Но есть основаніе думать, что Сергѣй покончилъ самоубійствомъ.

— Бѣдное дитя! — Горева опустила голову, на глазахъ показались слезы. — Я всегда говорила Павлу Андреевичу, что онъ слишкомъ строгъ съ нимъ. Господи! Какъ неожиданно… Какой ужасъ…

Черезъ полчаса на площадкѣ замка загудѣлъ автомобиль. Шоринъ привезъ врача. Въ сопровожденіи обитателей замка врачъ отправился въ подземелье. Комната, въ которой лежалъ Сергѣй, не могла вмѣстить всѣхъ, и докторъ попросилъ Виктора, Сурикова и Рато остаться съ нимъ, а остальнымъ предложилъ выйти въ коридоръ.

— Вы предполагаете преступленіе? — дѣловито спросилъ врачъ у Николая Ивановича, взглянувъ на мертваго Сергѣя и любопытнымъ взглядомъ окинувъ странное помѣщеніе.

— Нѣтъ, едва-ли, мсье.

— Очевидно, юноша отравился на романической почвѣ, — произнесъ Рато, взявъ со стола письмо и показывая его доктору. — Видите… Эта приписка ясно указываетъ, въ чемъ дѣло.

Докторъ мелькомъ взглянувъ на письмо, попросилъ перевести написанное на французскій языкъ, покачалъ головой и присѣлъ на корточки возлѣ дивана.

— Да, мертвъ, — удовлетворенно произнесъ онъ. — Только о причинѣ смерти пока не могу точно сказать. Можетъ быть, отравленіе, можетъ быть, что-либо другое. Во всякомъ случаѣ, на тѣлѣ никакихъ слѣдовъ не имѣется. Всего вѣроятнѣе, ядъ.

Врачъ поднялся съ пола, аккуратно вытеръ запылившіяся колѣна и задумчиво посмотрѣлъ на Николая Ивановича.

— Конечно, лучше всего произвести вскрытіе, — добавилъ онъ. — Вскрытіе сразу дастъ полную картину.

— Вскрытіе? — Суриковъ поблѣднѣлъ. — Я не знаю… Безъ согласія отца… Невозможно.

— А гдѣ отецъ умершаго?

— Въ Женевѣ.

— Въ Женеву легко позвонить по телефону. Ну, впрочемъ, ваше дѣло. Въ такомъ случаѣ, я пока дамъ свидѣтельство. А если отецъ пожелаетъ, пошлите за мной. За тысячу франковъ будете знать все въ точности и спокойно его похороните.

Врачъ подошелъ къ столу, вырвалъ изъ своего блокнота листъ, досталъ изъ кармана стило, сталъ писать.

— Кстати, — прервавъ свою работу, спросилъ онъ Сурикова. — А ядъ могъ быть у него подъ рукой?

— Да. Онъ травилъ имъ крысъ. Показать вамъ?

— Нѣтъ, мерси. Значитъ, я напишу: отравленіе.

— Ну, а теперь мнѣ пора. — Рато вышелъ съ Викторомъ и Суриковымъ изъ подземелья, въ которомъ еще оставались докторъ и всѣ обитатели замка, включая Робера, который неизвѣстно какимъ образомъ узналъ о происшествіи. — Мсье Шоринъ, не откажите въ любезности вызвать по телефону автомобиль. А затѣмъ вы меня проводите въ городъ и покажете, гдѣ живетъ профессоръ Лунинъ.

— Слушаю.

Черезъ полчаса сыщикъ вытащилъ изъ своей комнаты одинъ изъ большихъ чемодановъ, самъ снесъ его въ автомобиль и сказалъ Сурикову, что завтра рано утромъ вернется.

Проводивъ Рато въ городъ, гдѣ сыщикъ снялъ для себя комнату въ отелѣ «Босежуръ», недалеко отъ виллы Лунина, Викторъ печально побрелъ назадъ къ замку. Все пережитое сегодня такъ подавило его, что онъ чувствовалъ себя совершенно разбитымъ. Насколько было бы легче, если бы Сергѣй умеръ просто такъ, безъ всей этой исторіи! А то къ тяжести потери друга примѣшивались еще — отвращеніе къ самому себѣ, ощущеніе раскаянія, боязнь подозрѣній относительно денегъ…

На минуту показалось заманчивымъ, приходившее уже раньше въ голову рѣшеніе — завтра же бросить все и уѣхать въ Лондонъ. Пусть не совсѣмъ благородно… Пусть малодушіе. Все равно. Но какъ уѣхать? Тогда-то подозрѣнія и окажутся наиболѣе вѣскими. Если бѣжалъ, значитъ, совѣсть нечиста. Очевидно, онъ и убилъ. Поѣздъ идетъ… А вдогонку телеграмма: «задержать» Въ вагонъ входятъ жандармы: «Вашъ документъ. Викторъ Шоринъ? Отлично. Васъ-то намъ и надо. Эй, надѣвайте на него наручники! Ну, бродяга, выходи! Поторапливайся!»

— Наташа?