Андрей Ренников - Зеленые дьяволы [Ѣ]

Къ вашимъ услугамъ

Зеленые Дьяволы».

— Ну, какъ? Прочли?

— Прочелъ.

— И что скажете по этому поводу?

Суриковъ внимательно посмотрѣлъ на Вольскаго, увидѣлъ въ глазахъ его лукавые огоньки и осторожно улыбнулся. Затѣмъ, опустилъ глаза къ письму, перечелъ снова, устремилъ взглядъ на шефа и, замѣтивъ въ глазахъ его уже не огоньки, а явные признаки едва сдерживаемаго смѣха, почтительно разсмѣялся самъ.

— Я скажу то же, что хотѣли бы сказать и вы, Павелъ Андреевичъ. Даю сто фунтовъ противъ одного, что это они.

— Сколько даете? Сто? А почему не тысячу?

— Согласенъ и тысячу. Признаться по правдѣ, все это чрезвычайно наивно. И печатныя буквы… И пещера…

— А какъ вамъ нравится подпись: «зеленые дьяволы?»

— Очевидно, подъ впечатлѣніемъ кинематографа. Дань современному искусству.

— И, главное, не просто дьяволы, а зеленые. Почему именно зеленые? Бакъ вы думаете? Ха-ха!

— Да, дѣйствительно, зеленые… Хе-хе.

— Намекъ на зелень окружающихъ лѣсовъ? Такъ, что ли? Ха-ха!

— Навѣрно. На зелень лѣсовъ. Хе-хе… И на возрастъ, быть можетъ. Но, во всякомъ случаѣ, теперь вамъ нечего безпокоиться. Все выяснилось. Слава Богу, вмѣсто трагедіи получилась просто комедія.

Суриковъ произнесъ эти слова съ искренней радостью — и испугался. На лицѣ шефа, вдругъ, появилось выраженіе сильнѣйшаго недовольства.

— То-есть какъ это комедія? — неожиданно переставъ смѣяться, хмуро спросилъ Вольскій. — По-вашему, имѣть сына вымогателя — комедія?

— Совсѣмъ нѣтъ, Павелъ Андреевичъ. Не комедія. Но я… Я только относительно безпокойства.

— А что сынъ стараго солиднаго человѣка изображаетъ бандита, скрывается, шантажируетъ — это тоже комедія?

— Помилуйте… Въ смыслѣ моральномъ, разумѣется, печально…

— Вы представляете, что я долженъ буду испытывать, если кто-нибудь узнаетъ про этотъ позоръ?

Вы понимаете, какими глазами мнѣ придется смотрѣть на окружающихъ? А что скажетъ Ольга Петровна, которая всегда подчеркиваетъ превосходство своего сына надъ моимъ?

Старикъ продолжалъ возмущаться. Суриковъ, зная характеръ шефа, молча выжидалъ, пока вспышка гнѣва пройдетъ. И черезъ нѣсколько минутъ, дѣйствительно, Вольскій сталъ успокаиваться.

— А что еще обидно, Николай Ивановичъ, — смягчившись, устало продолжалъ онъ. — Это оцѣнка моихъ умственныхъ способностей. Мальчишки, очевидно, считаютъ меня совершеннымъ идіотомъ. Думаютъ, будто я не могу разобраться въ самыхъ элементарныхъ вещахъ.

— Простите, Павелъ Андреевичъ, но я нс вывожу изъ этого письма подобнаго непріятнаго заключенія.

— А я вывожу. Если бы они считали меня разумнымъ человѣкомъ, они должны были бы потребовать не пять, а по крайней мѣрѣ пятьдесятъ тысячъ франковъ! Вѣдь пять тысячъ это чортъ знаетъ что! Издѣвательство!

— Сумма, въ самомъ дѣлѣ, слишкомъ ничтожная. Но по-моему, въ ней все-таки есть хорошая сторона. Она указываетъ, такъ сказать, на скромность и застѣнчивость авторовъ письма.

— Какъ? Застѣнчивость? — Вольскій, уже вполнѣ успокоившійся, чуть снова не вспылилъ, но во время сдержалъ себя.

— Хороша застѣнчивость, чортъ побери. Во всякомъ случаѣ, Сергѣй поплатится у меня за свою скромность. А этотъ долговязый зеленый дьяволъ… Ноги его не будетъ въ моемъ домѣ. Клянусь!

— Хорошо, Павелъ Андреевичъ, — стараясь перевести разговоръ на болѣе спокойную дѣловую почву, почтительно заговорилъ Суриковъ. — А каковъ у васъ планъ дальнѣйшихъ дѣйствій? Вы рѣшили предпринять что-нибудь опредѣленное?

— Рѣшить сразу не такъ легко. Потому-то я и пригласилъ васъ. Конечно, проще всего отнести деньги въ пещеру и по возвращеніи Сергѣя жестоко его наказать. Но можно иначе. Положить деньги, дать знать полиціи и накрыть мальчишекъ въ то время. когда они пойдутъ за добычей. Наконецъ, еще одинъ планъ… Подождать пріѣзда сыщика и предоставить ему вывести хулигановъ на чистую воду, не придавая дѣлу огласки. Вы, когда снова вызвали Камбона, хорошо разобрали его слова? Сыщикъ дѣйствительно, будетъ у насъ черезъ пять дней?

— Мнѣ кажется, да. Хотя телефонная связь здѣсь ужасна, однако, я ясно разобралъ. Детективъ пріѣдетъ прямо изъ Ліона, закончивъ тамъ какое-то очередное дѣло.

— Въ такомъ случаѣ, третій планъ, какъ-будто, самый лучшій. Не находите?

— Да, я тоже такъ думаю… Отдавать деньги и дѣлать видъ, что повѣрили дѣтской затѣѣ обидно. Звать полицію тоже непріятно: все окрестное населеніе будетъ знать. А сыщикъ… Все равно онъ извѣщенъ. А его участіе заставитъ молодыхъ людей признаться въ неблаговидномъ поступкѣ и принести повинную.