Андрей Ренников - Зеленые дьяволы [Ѣ]

— Ну, нервы Сергѣя меня не безпокоятъ. Но я не хотѣлъ бы, чтобы онъ рисковалъ своей головой.

— Между прочимъ, господа… — равнодушно проговорила Ольга Петровна. — Я видѣла Сергѣя часъ тому назадъ выходящимъ изъ воротъ съ мѣшкомъ за спиной и съ палкой.

— Куда же онъ могъ идти съ мѣшкомъ?

Не знаю, куда онъ могъ идти съ мѣшкомъ. Только, увидѣвъ меня, Сергѣй попросилъ передать Виктору Степановичу, чтобы онъ не искалъ своего браунинга. Браунингъ Сергѣй взялъ съ собой.

— Браунингъ?

Павелъ Андреевичъ встревожился. Пытливо посмотрѣлъ на Шорина.

— А для чего ему браунингъ? Неужели отправился туда, гдѣ у него отобрали бумажникъ?

— Не думаю, чтобы Сережа на это рѣшился, — задумчиво проговорилъ Викторъ. — Вчера вечеромъ, правда, онъ возобновлялъ со мною бесѣду на эту тему, но я, помня ваше предупрежденіе, прекратилъ разговоръ въ самомъ началѣ.

Весь день Павелъ Андреевичъ просидѣлъ на площадкѣ замка съ газетой въ рукѣ, дѣлая видъ, что читаетъ. Но по мѣрѣ того, какъ приближался вечеръ, въ душѣ старика росла тревога. Время отъ времени онъ украдкой взглядывалъ на спускъ, который велъ къ воротамъ замка, и быстро оборачивался каждый разъ, когда гдѣ-нибудь сзади раздавались шаги.

Въ восемь часовъ сѣли за обѣдъ и опять заговорили о Сергѣѣ. Вольскій уже склонялся къ мысли дать знать въ полицію. Но его удерживало одно соображеніе: а, вдругъ, сынъ просто скрывается гдѣ-нибудь, чтобы заставить отца безпокоиться? Въ такомъ случаѣ, обратившись въ полицію, можно попасть въ неловкое положеніе.

— Разрѣшите предложить слѣдующее, Павелъ

Андреевичъ, — участливо сказалъ Викторъ. — Я подожду до полуночи, и если Сережа не вернется, отправлюсь на розыски.

— Въ самомъ дѣлѣ?

Павелъ Андреевичъ задумался. До сихъ поръ у него было довольно сильное подозрѣніе противъ Шорина: не является ли тотъ соучастникомъ во всей этой исторіи? Однако, послѣднее предложеніе, высказанное вполнѣ искреннимъ тономъ, растрогало старика.

— Это было бы хорошо, конечно… — нерѣшительно проговорилъ онъ. — Но только… Развѣ вы найдете ночью дорогу на гору?

— Ночью? Гм… Въ самомъ дѣлѣ… Ночью, пожалуй, можно сбиться.

— Если угодно, я тоже пойду съ Викторомъ Степановичемъ, — растерянно произнесъ, въ свою очередь, Николай Ивановичъ, боясь, что шефъ согласится принять отъ него эту любезность. — Можетъ быть, мы вдвоемъ… Какъ-нибудь…

— Оставьте. Куда вамъ! — Вольскій пренебрежительно оглядѣлъ округлую фигуру секретаря. — Вы отъ почты едва взбираетесь къ замку, а тутъ… Кромѣ того, чтобы ходить ночью по горѣ, нужно предварительно побывать тамъ не разъ. Дрянной мальчишка! — неожиданно воскликнулъ старикъ, стукнувъ кулакомъ по столу. — Пусть вернется, я ему покажу!

Онъ порывисто всталъ изъ-за стола и при тягостномъ молчаніи оставшихся вышелъ изъ комнаты. Черезъ минуту послышалось, какъ хлопнула дверь его кабинета.

— Какъ вы думаете, Ольга Петровна, попытаться намъ все-таки искать его сегодня? — тревожнымъ шопотомъ спросилъ Николай Ивановичъ.

— Искать въ горахъ можно все, — сухо отвѣтила старуха. — Но найти — дѣло другое.

Павелъ Андреевичъ сидѣлъ у себя въ спальнѣ передъ столомъ и, стараясь отвлечься отъ мрачныхъ мыслей, перелистывалъ новый номеръ иллюстрированнаго журнала. Затѣмъ, закрывъ журналъ, взялся за подвернувшуюся подъ руку книгу, прочелъ нѣсколько строкъ, ничего не понялъ и отбросилъ книгу въ сторону.

— Хорошъ сынокъ, очень хорошъ, — пробормоталъ онъ, вставъ съ кресла и начавъ ходить взадъ и впередъ по комнатѣ. — Конечно, это нарочно, чтобы отомстить. Не пустилъ въ Парижъ, вотъ и получай.

Онъ остановился около кровати въ раздумьи: ложиться ли?

— А, главное, Сергѣй вовсе не такой храбрецъ, чтобы идти одному противъ хулигановъ, да притомъ ночью, — снова вернулся къ мыслямъ о сынѣ Вольскій. — Очевидно, отказъ сильно задѣлъ самолюбіе. Да и не стоило, въ самомъ дѣлѣ, такъ обижать мальчика. Какіе-то пустяки, три тысячи. А вѣдь онъ поведенія скромнаго… Не бѣда, если бы и побывалъ одинъ въ Парижѣ.

Раскаяніе стало мучить старика. Онъ отошелъ отъ кровати, опятъ прошелся нѣсколько разъ по комнатѣ, опять остановился.

— Но упрямство… Упрямство, все-таки, нужно изъ него выбить. Откуда такой ужасный характеръ? Въ кого?

Павелъ Андреевичъ задумался. Покойная жена была женщина мягкая, тихая. Всегда уступала мужу во всемъ, никогда не спорила, избѣгала даже возможности какихъ-либо мелкихъ конфликтовъ. Не даромъ ее всѣ такъ любили, считали святой женщиной…