Эрик Эмблер - Тридцать девять ступенек. Маска Димитриоса

После того как Г. замолчал, он спросил, сколько ему заплатят за работу.

— Тридцать тысяч динаров, — ответил Г.

— Пятьдесят тысяч, — сказал Димитриос, — и предпочтительнее в швейцарских франках.

В конце концов столковались на сорока тысячах швейцарских франков. Димитриос, пожав плечами, улыбнулся.

Г. уверяет, что именно улыбка Димитриоса насторожила его. Стоит ли доверять этому человеку, — подумал он.

Мне это показалось странным. Неужели Г. не знал, что негодяи вроде Димитриоса лишены каких-либо нравственных критериев, и, только обратив внимание на его улыбку, понял, что он за человек? По-видимому, Г. до сих пор не забыл ни улыбку, ни выражение лица Димитриоса. Помните, что говорила о нем мадам Превеза? „Глаза темно-карие, какие-то беспокойные. Они напоминали мне глаза доктора, когда тот делает операцию“. Думаю, что дело тут не в улыбке. „Он был тихий и скромный. Но только заглянув ему в глаза, вы понимали, как чужды этому существу нежные человеческие чувства“. Я опять цитирую мадам Превеза. Быть может, Г. тоже почувствовал нечто подобное? Будучи человеком строгим и выдержанным, он этим своим впечатлением пренебрег, но потом, когда Димитриос подвел его, он, наверное, вспомнил свои первые ощущения. Конечно, и тот и другой были чем-то похожи, как два волка из разных стай. Вот почему, наверное, Г. бдительно следил за действиями Димитриоса.

Тем временем Булич наслаждался жизнью как никогда прежде. Бывая в местах, где проводят время богачи, его жена постепенно привыкала к роскошной обстановке и уже не смотрела на мужа с презрением. За счет экономии (обеды и ужины оплачивал этот глупый немец) она могла теперь покупать свой любимый коньяк и, выпив, становилась сговорчивой и даже симпатичной. Ну а впереди была радужная перспектива получения двадцати тысяч. Как-то, лежа в постели, Булич сказал жене, что у него почти прошел катар — вот что значит хорошо питаться. Между тем печальный конец этой истории был уже близок.

Заказ на морские бинокли получила чешская фирма. „Правительственный вестник“, где и было опубликовано сообщение об этом, поступил в продажу в полдень. Купив газету, Г. немедленно отправился к граверу. В шесть часов вечера он был у министерства. Он видел, как Булич вышел из здания на улицу. Под мышкой у него была газета. Даже издалека было видно, что он очень расстроен. Г. пошел за ним.

Обычно Булич точно на крыльях летел к своему кафе. Сегодня он на секунду задержался, подойдя к кафе, но затем решительно прошел мимо — нет, он не хотел сегодня встречаться с немцем.

Г. свернул в одну из боковых улиц и поймал такси. Через две минуты он догнал Булича. Попросив таксиста остановиться, он выскочил из машины и крепко обнял Булича. Не давая ему опомниться, он затащил его в машину, все время повторяя поздравления с успехом и слова благодарности. Затем сунул ему в руку чек на двадцать тысяч динаров.

— Но ведь вы же потеряли заказ, — промямлил Булич.

— Да неужели? — захохотал Г., как будто Булич сказал что-то очень остроумное. — Ах да! Я совсем забыл сказать вам. Заявка была подана дочерним отделением нашей фирмы. Вот посмотрите-ка сюда. — Он сунул Буличу одну из только что отпечатанных карточек, — Я редко ими пользуюсь: общеизвестно, что чешская фирма является филиалом дрезденской. Ну а теперь надо как следует спрыснуть это дело!

Булич, справившись, наконец, с шоком, воспринял все происшедшее как должное. Он был уже сильно навеселе и понес такую околесицу насчет своего влияния в министерстве, что Г. едва сдерживался, чтобы грубо не одернуть его.

В конце праздника Г. сообщил Буличу под большим секретом, что будет еще дополнительный заказ на дальномеры. Мог ли Булич устоять против этого? Хитро улыбаясь, он напомнил, каких трудов ему стоило протолкнуть заказ. Г. догадался, что он надеялся на новое поощрение.

Г., конечно, не ожидал от него такой прыти, но, посмеявшись про себя, тотчас согласился и вручил Буличу новый чек на десять тысяч динаров. Кроме того, он обещал еще десять тысяч, когда заказ будет размещен на предприятиях фирмы.

Итак, теперь у Булича было тридцать тысяч динаров. Спустя два дня Г., пригласив его с женой поужинать в один из самых дорогих ресторанов, познакомил супругов с бароном фон Кислингом. Думаю, вы уже догадались: конечно, это был Димитриос.

Глядя на него, — говорил Г., — вы могли подумать: он всю свою жизнь только и делал, что проводил время в шикарных отелях и ресторанах. Сразу был виден человек с безупречными, аристократическими манерами. Когда я представил ему Булича как важного чиновника из министерства, он снисходительно подал ему руку. Наоборот, с мадам Булич он вел себя так, точно она принцесса. Любопытно — я это видел своими глазами — он, прежде чем поцеловать ей руку, пощекотал ей ладонь.