Агата Кристи - Второй удар гонга. Врата судьбы

КНИГА ПЕРВАЯ

Просто достали! — произнесла Таппенс.

В ее голосе ясно слышалось плохо скрываемое недовольство.

— Что ты сказала? — уточнил Томми.

Таппенс бросила на него взгляд через всю комнату.

— Я сказала, что эти книги меня достали, — ответила она.

— Понятно, — произнес Томас Бересфорд.

Перед Таппенс стояли три большие коробки. Рядом с ними лежали извлеченные из них книги. Но большая их часть все еще оставалась нераспакованной.

— Это просто невероятно, — продолжила Таппенс.

— Это ты о том, сколько места они занимают?

— Вот именно.

— Ты что, хочешь все их расставить по полкам?

— Я сама не знаю, чего хочу, — ответила Таппенс. — И в этом вся проблема. Человек вообще редко знает, чего хочет достичь своими действиями. О боже, — вздохнула она.

— Знаешь, — сказал ее муж, — я всегда думал, что к тебе это не относится. Я всегда считал, что ты-то как раз слишком хорошо знаешь, чего хочешь достичь.

— Я просто хочу сказать, — пояснила Таппенс, — что вот мы сидим здесь, потихоньку старея, и наши суставы начинают давать о себе знать, особенно когда мы тянемся или наклоняемся — например, для того, чтобы поставить книгу, или снять ее с полки, или посмотреть, что стоит на нижних полках, а потом чувствуем, что распрямиться для нас становится все более проблематично…

— Да, да, — согласился Томми. — Это довольно точное описание наших теперешних хворей. Так ты именно это хотела сказать?

— Нет, не это. Я хотела сказать, нам здорово повезло, что мы купили этот новый дом, причем такой, о котором всегда мечтали… правда, он нуждается в некоторых переделках.

— Ну да — надо только соединить пару комнат, разрушив несколько стен, — заметил Томми. — А потом добавить к этому то, что ты называешь верандой, твой архитектор — крытой галереей, а я назвал бы галереей с аркадой…

— Это будет очень мило смотреться, — заметила Таппенс твердым голосом.

— То есть когда ты все это закончишь, то это будет совершенно незаметно? Ты это хочешь сказать? — поинтересовался Томми.

— Вовсе нет. Я хочу сказать, что когда все будет закончено, ты придешь в восторг и скажешь, что твоя умница-жена — настоящая артистическая натура.

— Отлично, — согласился Томми. — Теперь я знаю, что мне надо будет сказать.

— Это совершенно ни к чему запоминать, — заметила Таппенс. — Слова сами придут тебе на ум.

— А какое это имеет отношение к книгам? — поинтересовался Томми.

— Две или три коробки с книгами мы привезли с собой. То есть те книги, которые нас не очень интересовали, мы продали, и привезли сюда те, с которыми действительно не могли расстаться. Кроме того, здесь остались… не могу сообразить, как это точно называется… те люди, которые продали нам этот дом, не горели желанием забирать всё с собой и сказали, что если мы серьезно думаем о покупке, то они оставят кое-какие вещи, включая книги; и когда мы приехали и посмотрели на них…

— То решили кое-что оставить, — продолжил ее муж.

— Ну да. Правда, не так много, как этого хотелось бы прошлым хозяевам. Мебель и декор в некоторых случаях оказались просто ужасными. К счастью, мы не были обязаны их оставлять. А вот когда я приехала и взглянула на книги, — там, в гостиной, были и детские, пара-тройка из тех, что мы любили в детстве; надеюсь, что они все еще там лежат. Они действительно когда-то были моими любимыми, поэтому я решила, что будет здорово, если они останутся у нас. Знаешь, эта история об Андрокле и Льве, — продолжала Таппенс. — Помню, я читала ее, когда мне было восемь лет. Ее написал Эндрю Лэнг [15] Эндрю Лэнг (1844–1912) — британский (шотландский) писатель, переводчик, историк и этнограф; занимался собиранием детских волшебных сказок. .

— Скажи, Таппенс, а ты что, уже самостоятельно читала в восемь лет?

— Да, — ответила она. — Вообще-то я начала читать в пять лет. В мои годы это было обычным делом. Обычно кто-то читал тебе вслух, а тебе так нравилась история, что ты запоминал, где эта книжка стоит на полке, и потом доставал ее уже в одиночестве — и вот ты уже читаешь ее, хотя еще понятия не имеешь, как что пишется и всякое такое. Кстати, в будущем это сыграло со мной злую шутку, — заметила женщина. — Я так и не научилась правильно писать. Если б кому-то пришла в голову мысль начать учить меня этому в четыре года, это было бы здорово. А вместо этого папа учил меня складывать, вычитать и умножать; он вообще считал, что таблица умножения — это самая полезная вещь в мире. Тогда же я выучила письменное деление столбиком.