Артур Дойль - Этюд в багровых тонах; Знак четырех - Повести; Приключения Шерлока Холмса - Рассказы

Правда, между двумя этими жанрами есть немалое, давно уже отмеченное сходство. И здесь и там есть тайна и загадка, которая разгадывается близкими методами, все более тяготеющими к логическим выкладкам, притом не без неожиданностей и приключений. Конан Дойл, писатель на первый взгляд очень разнообразный, на деле во всех своих произведениях похожий. В одной заметке о Шерлоке Холмсе говорится, что «он был ученым в тот век, который готов был принять ученого как героя». Профессор Челленджер, который считает себя (справедливо или нет, другое дело) великим ученым, в первой же научно-фантастической повести Конан Дойла является перед нами как герой. Именно таков он в «Затерянном мире» (1910), открывающем серию научно-фантастических произведений писателя.

«Затерянный мир» можно отнести к разряду «географической фантастики». Этот поджанр всегда связан с открытием не только новых земель, но и неизвестных людей, на них обитающих. Чаще всего он переносит нас в спрятанное «за долами, за холмами» доисторическое прошлое, где герои попадают в чужую среду обитания. Необходимо выжить в ней, к ней приспособиться, к ней присмотреться. Может быть, открыть какие-нибудь новые формы жизни. И конечно же, пройти через целый ряд приключений, которые потребуют изобретательности и мужества. Человек в необычайных обстоятельствах — идеальная среда для приключений. Иными словами — для жанра, в котором составил себе такое громкое имя Конан Дойл. Даже в самом «бытовом» его романе появляется человек, которого иначе, как фантастом, не назовешь. Он задался целью всех негров сделать белыми.

«Чужая среда обитания» для фантастического романа все время сужалась. Ее герои не только объехали весь свет (для таких людей, как Челленджер, оставалось ко времени написания «Затерянного мира» совсем мало места), но и успели слетать на Луну и побывать под землей. Конан Дойл создал свой первый фантастический роман в эпоху, когда «географическая фантастика» явно уже шла к концу. Иное дело, что «Затерянный мир» был написан столь искусно, что заставлял об этом забыть. Это — одно из последних произведений подобного жанра. И не будь Конан Дойл в первую очередь искуснейшим мастером романа приключений, его ждала бы неудача.

Но трудность положения Конан Дойла усугублялась еще и тем, что десятые годы вообще были кризисным периодом для фантастики. В 1905 году умер Жюль Верн, который и без того в последние годы своей жизни не был вполне похож на себя прежнего. Он начинал как пропагандист науки и открыватель новых земель. Но наша планета была к моменту его смерти достаточно исследована, «белых пятен» оставалось совсем немного, а пропагандистом науки он тоже был достаточно своеобразным. Жюль Верн не открывал новых научных принципов. Он довольствовался тем, что доводил до сведения публики старые, воплощая их в тех или иных механизмах. Да и механизмы эти были просто лучше уже существовавших. Жюль Верн не изобрел ни подводной лодки, ни, тем более, воздушного шара. Он их усовершенствовал, не более того. И чем дальше, тем больше его выручало мастерство «приключенца». В последние же годы он был только автором приключенческих романов, таких, как, скажем, «Дунайский лоцман» (1904), и подражателем Герберта Уэллса, стремившегося, в отличие от своего старшего собрата, открыть новые научные принципы. Но к 1912 году и Герберт Уэллс не был прежним Уэллсом. Он увлекся «технической фантастикой», наподобие Жюля Верна (типичный пример этого — роман «Война в воздухе» (1908) — правда, не весь, а только его начало и центральная часть; конец написан уже мрачным прогнозистом), и бытовым романом. А о приключениях он и раньше не умел писать так увлекательно, как Жюль Верн.

«Выжить» в этих условиях для Конан Дойла-фантаста было непросто: и свое открыть трудно, и присоединиться не к кому.

И тем не менее год спустя после «Затерянного мира» Конан Дойл написал еще одну повесть челленджеровского цикла. «Отравленный пояс» — произведение, которое можно было бы счесть вполне заурядным, если б не образ профессора Челленд-жера. Это уже не просто чудак, а какое-то чудище. Среди множества эксцентричных героев английской литературы это явление по-своему уникальное. К тому же при всей видимой камерности повести Конан Дойла она была пусть скромным, но все же заметным вкладом в ту привычку к космическому мышлению, которая возобладала в современной фантастике во время и после Уэллса. Конан Дойл (они были знакомы) его, несомненно, читал. Как и все остальные, Уэллс уже в конце XIX века являлся абсолютным классиком научной фантастики. Конечно, Уэллс был человеком гораздо более социально заинтересованным, чем Конан Дойл, но следы такой заинтересованности можно обнаружить и у нашего автора. Ведь недаром же он говорит в конце своей повести о том, что человечество должно пересмотреть свои взгляды на мир.