Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 7. Дело сердитой девушки

— Фоули богат?

— Разве это имеет значение? — рассердился Картрайт. — Разумеется, богат. Иначе он бы там не жил.

— С одной стороны, это действительно не имеет значения, — согласился Доркас. — Но вы должны понимать, что в прокуратуре ничего не должно делаться второпях. Мне бы не хотелось без всякого предупреждения арестовывать уважаемого гражданина нашего города. А что если сначала я укажу ему, что подобные нарушения порядка караются по закону?

— Это не поможет, — покачал головой Картрайт.

— Мой клиент, — вмешался Мейсон, — хочет, чтобы все было по справедливости. Вам, Доркас, виднее, как поступить в данном случае, но я настаиваю на том, чтобы при любых обстоятельствах собака перестала выть. Вы же видите, что мой клиент очень нервничает. Исключительно из-за собачьего воя.

— Я не нервничаю, — возразил Картрайт. — Немного волнуюсь, и все.

— Я полагаю, — продолжал Доркас, — главное для нас не наказание, а профилактика правонарушений. Мы напишем мистеру Фоули письмо, в котором сообщим, что к нам поступила жалоба, и напомним ему, что, согласно действующему постановлению, из-за собачьего воя его могут привлечь к судебной ответственности. И добавим, что собаку необходимо отправить в питомник, если она больна, или вызвать к ней ветеринара, — он взглянул на Картрайта. — Давно эта собака появилась у мистера Фоули?

— По крайней мере, она живет у него последние два месяца, с тех пор как я поселился на Милпас-Драйв.

— А раньше она не выла?

— Нет.

— Когда это началось?

— Две ночи назад.

— Как я понимаю, вы в натянутых отношениях с мистером Фоули? Во всяком случае, вы не пойдете к нему домой и не попросите успокоить бедное животное?

— Нет, я этого не сделаю.

— А как насчет телефонного звонка?

— Нет.

— А если я напишу ему письмо?

— Вы не знаете Фоули. Он порвет письмо и заставит собаку выть еще громче. Он лишь посмеется, радуясь, что сумел мне насолить. Он покажет письмо жене, и… — Картрайт замолчал на полуслове.

— Продолжайте, — Доркас улыбнулся. — Что еще он может сделать?

— Ничего, — пробурчал Картрайт.

— Мне кажется, — заметил Мейсон, — нас вполне устроит, если вы, мистер Доркас, напишете ему письмо и укажете в нем, что вам придется выписать ордер на арест, если собака не прекратит выть.

— Разумеется, я упомяну об этом, — кивнул помощник окружного прокурора.

— Однако по почте письмо не дойдет до завтрашнего дня, даже если вы отправите его сразу после нашего ухода. И я предлагаю послать его с судебным исполнителем. Пусть он вручит письмо лично мистеру Фоули или, в его отсутствие, кому-то из домочадцев. Тогда мистер Фоули поймет, что закон поддерживает жалобу мистера Картрайта.

Картрайт задумался, а потом кивнул.

— Хорошо, я согласен. Я хочу, чтобы Фоули немедленно послали письмо.

— Как только его напечатают, — заверил его Мейсон.

— Ладно-ладно, я оставляю это вам. Я поеду домой. Вы представляете мои интересы, мистер Мейсон. Проследите, чтобы письмо было отправлено. Вы это сделаете?

— Конечно. Поезжайте домой и не волнуйтесь.

Картрайт встал.

— Благодарю вас, господа. Очень рад был с вами познакомиться. Прошу извинить меня за некоторую нервозность. В последнее время я почти не спал, — и он вышел из кабинета.

— Ну? — Доркас повернулся к доктору Куперу.

— Я не хотел бы ставить диагноз на основании столь ограниченной информации, — начал тот, — но, как мне кажется, мы имеем дело со случаем маниакально-депрессивного психоза.

— Звучит достаточно серьезно, — улыбнулся Мейсон, — но не равнозначно ли это нервному расстройству?

— Нет такого понятия, как нервное расстройство, — возразил доктор Купер. — Это общераспространенное выражение, употребляемое при эндогенных и органических формах психоза.

— Хорошо, — не сдавался Мейсон, — давайте подойдем с другой стороны. Человек, страдающий маниакально-депрессивным психозом, не является сумасшедшим, так ли?

— Он не совсем нормален.

— Но и не сумасшедший?

— Вопрос в том, что вы подразумеваете под этим словом. Юридически — нет, если вас интересует, будет ли он нести ответственность за совершенное преступление.

— Нет, я говорю о другом. Это душевное заболевание, не так ли?

— Совершенно верно.

— И излечимое?

— Да.

— Очень хорошо. А теперь давайте избавимся от воющей собаки.

— Кстати, — заметил Доркас, — кроме ничем не подтвержденного заявления Картрайта, у нас нет доказательств того, что собака действительно выла.