Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 7. Дело сердитой девушки

Я была уже около двери, когда услышала, как щелкнул ключ в замке. Дверь открылась, и вошла экономка. Мне бы надо было лишить ее жизни тогда же, но я попыталась использовать внезапность и ринулась мимо нее в темноте, а она схватила меня. Я ударила ее пистолетом, она же успела вырвать кусок из моего платья, в которое она вцепилась железной хваткой. Мне все же удалось хлопнуть дверью. Я тайком прокралась к себе и улеглась спать. До утра следующего дня я так и не знала, что у меня оторван клок.

Я услышала утром, как люди из соседнего дома выехали из гаража на машине, и поняла, что они повезли старика к доктору. Родней говорил мне, что у экономки есть собственное жилье на Ист-Хиллгрэйд-авеню. Я отправилась туда на следующий вечер, чтобы окончательно решить вопрос с ней. Она поняла, что уже видела где-то такое же платье, какое было на мне, но не помнила где. Это-то сначала и спасло меня. Но потом женщина вспомнила и собралась сдать меня полиции. Наставила на меня пистолет, заставив бороться с ней. Пистолет выстрелил во время этой борьбы. Я же не имела намерения убивать ее.

Страха я не испытывала, решила позвонить мистеру Мейсону и Опал Санли от лица экономки Пэрлин, собирающейся сделать признание по делу об убийстве, а потом обставить дело так, чтобы создалось впечатление, что она совершила самоубийство. Это почти сработало. Этого ищейку Стила я хотела убить намеренно: все вынюхивал! И знал слишком много. В кармане его я обнаружила телеграмму с вызовом в Сан-Франциско. Я знала, что его надо убить, чтобы спасти Роднея. О себе я не думала, но больше не хотела, чтобы Родней был в чем-то замешан. Я люблю Роднея так, как никогда и не предполагала, на какую любовь способна женщина.

Потом, когда в сообщении из второй банки прочитала, что у Перри Мейсона имеются отпечатки пальцев, придумала план, как успешно завершить дело. Я всегда ненавидела свою невестку. Много раз ловила себя на мысли о том, что ее надо уничтожить. Я позвонила Мейсону, притворившись на сей раз, что я — Флоренс, призналась в убийствах и сказала, что хочу убить и себя. Потом мне нужно было бы тихо войти в комнату Флоренс, сказать ей, что слышала телефонный звонок и ответила на вызов и что Мейсон хочет поговорить и ждет ее на линии. Артур спит так крепко, что я могла бы сделать это не рискуя, даже не разбудив его. Если бы Флоренс подошла к телефону, я бы выстрелила в нее, а потом вложила пистолет ей в руку.

Вам бы никогда всего этого не узнать, если бы Мейсону не удалось обмануть меня насчет Роднея: он сказал, что Родней женится на этой твари. Убийство Флоренс отпадало, потому что по разговору с Мейсоном я поняла, что он пьян и не вспомнит потом, что я говорила… Сожалений о содеянном у меня нет. Я делала это ради человека, которого люблю!..»

— Ну, достаточно, — прервал Мейсон. <���— Это вполне даст Трэггу все, что ему нужно.

— А как же насчет человека, который входил в фотолабораторию и чиркал спичками? — спросила Делла Стрит.

— А это просто для создания более убедительного алиби, — сказал Мейсон. — Пленки не были засвечены. Просто она делала вид, что оказывает содействие. Ей и в самом деле удалось создать немало путаницы.

— И она летала в Сан-Франциско?

— Конечно. У нее было собрание в клубе любителей кроссвордов, а потом ей надо было в оперу, так что появилось неплохое объяснение отсутствия в доме, что случается не так уж часто.

— Я бы никогда не заподозрила ее! — призналась Делла.

Мейсон задумался:

— Мне следовало бы заподозрить ее раньше, чем у меня это получилось. Тот, кто изучал криминологию, должен в этом типе личности распознать самого опасного потенциального убийцу. Эта особа многое подавляла в себе, находилась в состоянии сексуальной неудовлетворенности, а потому была разочарована в жизни. Притворившись, что влюбился в нее, Уэн-стон не испытывал никаких затруднений, когда захотел сделать из нее сообщницу. Ради него она пошла на все… Надо только почаще почитывать добротные, серьезные работы по криминологии, чтобы понять, что человек такого типа может совершить сколько угодно убийств.

— А вы знали, что фотография была подделана? — спросила Делла.

— Да, — сказал Мейсон. — Китаец Гао Лунь подсказал мне это. Его внимательные глаза различают мельчайшие подробности, которые мы, простые смертные, не замечаем, вероятно, потому, что только у китайцев такая великолепная память. Он обратил внимание на то, что на семейном портрете Уикфордов лицо отца не просто походило на лицо Такера на фотографии, снятой в Шанхае, а абсолютно совпадало с ним во всех черточках и оттенках. Гао Лунь не очень разбирался в возможностях фотографии, чтобы понять, что означает такое совпадение, но, как и все китайцы в мире, столкнувшись с чем-то, чего он не понимал, он стал подозревать.