Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 20. Дело о сумасбродной красотке

— Мы не можем это доказать с абсолютной уверенностью, как могли бы сделать, будь пуля найдена. Но мы можем это доказать благодаря другим уликам: отсутствие одной пули в барабане револьвера Эллен Эй-дер, тот факт, что из этого револьвера недавно стреляли, что это револьвер 38-го калибра… Если все это сложить вместе, картина получается довольно ясная.

Мейсон сказал:

— Вы слышали показания доктора, лейтенант? Он сказал, что смерть Агнес Берлингтон наступила практически мгновенно и что она вряд ли смогла сделать хоть какое-то движение, получив пулю.

— Да, сэр, слышал.

— Под телом убитой был найден еще один револьвер.

— Да, сэр.

— Этот револьвер принадлежал самой покойной?

— Да, сэр.

— Во время следствия по этому делу вы пришли к какому-нибудь заключению, как этот револьвер мог оказаться под убитой?

— Нет, сэр… Его могли подложить туда после ее смерти, вытащив, например, из ящика стола, где он лежал.

— А может быть, убитая держала его в руке, направив на кого-то, кто ей угрожал или кому она угрожала. И этот некто, воспользовавшись ее нерасторопностью…

— Хорошенькая нерасторопность! — усмехнулся Трэгг. — Ведь у того человека тоже был револьвер…

— Такое бывает, — заметил Мейсон.

— Согласен, бывает, — снова усмехнулся Трэгг. — Но такие случаи чрезвычайно редки.

— В найденном вами дневнике, — продолжал свой допрос Мейсон, — вы нашли что-нибудь достойное внимания?

— Да, и очень много.

— Говорится ли там о связи покойной с моей подзащитной?

— Да, там имеются две записи, в которых говорится, что она получала деньги от Эллен Эйдер и что это давалось ей с большим трудом.

— У меня все, — неожиданно сказал Мейсон.

— Позовите на свидетельское место Максин Эдфилд! — распорядился Диллон.

— С какой целью вы вызываете этого свидетеля? — поинтересовался судья Элвелл.

— Для выяснения мотива преступления, ваша честь.

— Хорошо, в таком случае я выслушаю этого свидетеля, — согласился судья. — Но вы сами сказали, господин прокурор, что это предварительное слушание, которое имеет целью лишь выяснить, было ли вообще совершено преступление и связана ли с ним подозреваемая.

Сейчас у нас нет присяжных, и обвинению не нужно предъявлять все доказательства, поэтому я могу просто сообщить, что дневник, пропавший у убитой и посланный подозреваемой на свое имя, и послужил причиной того, что прокуратура выдала ордер на ее арест.

— Я думаю, суд не будет возражать, если мы представим ему другие улики и прокомментируем случившееся, — сказал Диллон.

— Вообще-то тут нечего комментировать, — заметил судья Элвелл. — На предварительном слушании мы не выслушиваем свидетелей, не связанных с задачами предварительного следствия.

— Значит, я не могу привести аргументы, связанные с этой свидетельницей?

— Это совсем ничего не значит, — ответил судья Эл-велл. — Просто я пытаюсь напомнить вам, что эти аргументы в данный момент излишни и только затянут следствие. Но если господин прокурор считает, что показания свидетеля внесут ясность относительно мотива преступления, я готов выслушать этого свидетеля. Спрашивайте, господин прокурор… Как ее зовут?

— Максин Эдфилд.

— Очень хорошо, — кивнул судья. — Продолжайте допрос.

Казалось, что Максин Эдфилд буквально горела желанием поделиться с судом тем, что знает, и после первого же вопроса прокурора заговорила быстро и долго.

— Вы знаете Эллен Эйдер, подозреваемую? — перебил ее прокурор. — И если знаете, то как давно?

— Я знаю подозреваемую, — ответила Максин Эдфилд. — Сейчас она носит имя Эллен Эйдер, а тогда ее звали Эллен Калверт, и таково ее настоящее имя. В те времена я была очень дружна с нею, и она еще дружила с молодым человеком по имени Хармен Хаслетт, сыном Эзекила Хаслетта, основателя и хозяина кловервилль-ской «Спринг-компани». В это время она находилась с Харменом Хаслеттом в довольно интимных отношениях, а когда он начал остывать к ней, она решила сообщить ему, что беременна…

— Минутку, минутку! — перебил ее судья Элвелл. — Я думаю, будет лучше, если вы будете только отвечать на вопросы и дадите возможность защите возражать против того или другого вопроса.

— Пусть себе говорит, — вставил Перри Мейсон. — Защита не возражает. Думаю, что смогу уточнить ее рассказ, когда очередь дойдет до меня, а что касается самого ее рассказа, то я его уже слышал.

— Что ж, пусть будет так, — согласился судья. — Но в ее словах много голословных утверждений.