Татьяна Полозова - Десять казней египетских

Ее настроение не было, откровенно говоря, приподнятым, хотя она изо всех сил старалась настроить себя на позитивный лад. Свой настрой она объяснила просто нежеланием работать в предрождественские дни; тоской по дочери; зимней хандрой. Короче, врала сама себе.

Их номера представляли собой просторные комнаты с живописным видом из окна. Пальмы и песок на фоне чистейшего голубого неба и великой реки, видневшейся издалека, были просто великолепны.

Дизайн номера Кет был выполнен в нежно-голубых и глубоких синих тонах. Небольшие креслица, стоящие рядом с электрокамином были обшиты темной синей бархатной тканью. Высокий шкаф-купе с зеркальными дверцами и низенький комодик, вместе с будуаром на резных ножках и приставленным к нему пуфиком были сделаны из дерева и выкрашены в белый цвет. Но самым главным достоинством номера была огромная двуспальная кровать, покрытая голубым шелковым покрывалом с вышивкой из синих шелковых ниток.

У Марлини и Уинстера обстановка была подобной, но лишь в темно-фиолетовой и сиреневой гамме.

Уинстер бросил чемодан на свою кровать и ретировался в ванную, спеша смыть с себя пыль от долгого перелета. Питер завалился на кровать и уставился на потолок над ней. Он пытался заставить себя подумать о Терезе, хотя бы пятнадцать минут. Но ни секунды тоски по ней не испытал. Он лишь вспоминал надежды, которые заново возродились в его душе несколько месяцев назад. Он так хотел поверить в их совместное будущее, когда она была такой нежной с ним в те тяжелые дни. Он пытался, видит Бог, пытался! Он долбил в ее крепостные стены и ему даже казалось, что эти стены между ними, в конце концов, пали. Но осада продолжалась. Штурм ничего не дал. Кетрин все еще держалась от него на расстоянии, хоть и сократила его. Эти воспоминания сжигали душу в прах и от которых он сходил с ума до сих пор. Он сдался в итоге. Тереза появилась как дар и как проклятье. Она словно испытание для библейского героя. Только он не был библейским героем.

Мужчина положил чемодан на кровать, а сам пошел на балкон.

Ему хотелось, вернуть все назад, лежать с ней в одной постели, обнимать ее и прижимать к своей груди. Те поцелуи были как обжигающий кипяток, боль от которого уже прошла, а шрамы навсегда остались. От них по-прежнему кружилась голова, как в первый раз. Ему только хотелось доказательства, что его действительно простили.

–Питер, ты здесь? – Окликнул его Оливер, вернувшийся из душа.

Мужчина зашел обратно в спальню и увидел Нолла. Он уже переоделся в легкий спортивный костюм и кеды.

–Я хочу прогуляться, раз нам дали выходной. Не составишь мне компанию? – Предложил он.

Питер, оторопело смотрящий на друга, так словно тот открыл перед ним все тайны мира, широко улыбнулся и откликнулся на его предложение.

–Конечно, ты подождешь? – Потрепал он себя за лацкан пиджака, показав, что хочет переодеться.

Оливер быстро кивнул и вышел в холл.

***

–Мисс Винтер, мисс Винтер!

Студент в рваных джинсах и клетчатой рубашке с закатанными на четверть рукавами бежал по заполненному коридору. Женщина обернулась. Ее молодое лицо выражало всю серьезность, но при этом было притягательно доброжелательным.

–Да, Эдмонд? – Чуть вскинув бровь, откликнулась она.

–Мисс Винтер, я принес курсовую работу, как Вы и просили. – Протянул в темно-зеленой папке свою работу паренек.

–Хорошо, Эдмонд, я посмотрю. – Кивнула Тереза и, прождав еще пару секунд на случай если студент захочет сказать еще что-то, направилась к себе в кабинет.

Закрыв за собой дверь, она положила все документы на стол и посмотрела на мобильник. Питер не звонил уже давно – с того момента, как их самолет приземлился в Каире. Это немного беспокоило Терезу, учитывая накаленную обстановку на Ближнем Востоке, о которой она знала не понаслышке.

Месяц назад Питер и его коллеги обратились к ней как к специалисту по восточным культурам. Им требовалась консультация в одном из очередных дел, связанных с религиозной подоплекой. Тереза тогда сразу заметила Марлини, но он был настолько поглощен работой, что, казалось, не обратил на нее никакого внимания. Когда преступление было раскрыто, их пути окончательно грозили разойтись, и Тереза предложила встретиться в пятницу в баре. Так и закрутился их роман. Питер оказался внимательным, заботливым мужчиной, обаятельным и приятным собеседником, нежным и страстным любовником и все, казалось, шло как нельзя лучше.

Тереза была в него влюблена, он, будто бы, тоже отвечал взаимностью, но была некая недосказанность во всем. Питер не был раскован перед ней, уходил от некоторых тем, и в частности, ее беспокоила Кетрин. По большому счету, те слова, которые Тереза произнесла за их совместным обедом накануне, были попыткой указать на болезненное недопонимание в их отношениях. С одной стороны, она старалась не давить на него, она знала, что у них растет дочь, но оба они утверждали, что между ними только платонические отношения. С другой стороны, ей бы хотелось прицелиться Марлини в лоб и выспросить все, что он думает о Кетрин. И она догадывалась, что ее останавливает не преступность данного поступка, а страх перед правдой.