Томас Фрэнк - Шерлок Холмс и Священный Меч

В разговорах с такими людьми, как Рэндольф Рэпп, не требовалось никаких преамбул, что, естественно, радовало Холмса.

– Если бы какое-нибудь чудо объединило различные исламские секты, последовал бы джихад, священная война, к которой они все время без устали призывают?

– Ислам… Ля илля иль алла… Нет Бога, кроме Аллаха, – нараспев проговорил Рэпп.

– И что могло бы произвести это чудо?

– Например, Священный Меч.

Вероятно, я вздрогнул от изумления, потому что Рэпп одарил меня ласковой улыбкой.

– Совсем недавно я расспрашивал Холмса об исчезновении капитана Сполдинга. Теперь, когда положение на Среднем Востоке чревато взрывом, вы, очевидно, пришли к выводу, что Меч – самое подходящее орудие, дабы поднять массы.

– Мой брат придерживается теории существования еще не открытой могилы, опираясь при этом на довольно веские доказательства.

– И не без основания, – сухо отозвался Рэпп. – Мне полностью понятен ход его мыслей.

Неожиданно для самого себя я нарушил наступившее молчание:

– А вот мне – нет!

– Вспомните, Ватсон, о Махди. – Рэпп был достаточно тактичен, чтобы не проявлять излишней терпимости. – Поднятый им мятеж произошел сравнительно недавно. Махди выдал себя за Пророка, воспользовавшись таким редким сходством, как строение зубов и пришепетывание. Но даже полудикие люди с их склонностью к грабежу и насилию не попадутся дважды на одну и ту же уловку. Майкрофт Холмс считает, что движение должно основываться на более прочном фундаменте, чем призывы размахивающего мечом фанатика.

– Возможно, на каком-то древнем пророчестве? – предположил Холмс – Само слово «древний» указывает на Египет.

Рэпп, видимо, заинтересовался.

– В этой стране, колыбели цивилизации, почиталось много богов, но даже там за четырнадцать веков до рождения Христова фараон Эхнатон попробовал заменить многобожие культом одного Атона, бога солнца. Однако он не был Мухаммедом и ему так и не удалось окончательно утвердить монотеизм. После его смерти египтяне не только вернулись к политеизму, но и попытались вычеркнуть этого фараона из своей истории. Я так и не знаю до сих пор, долго ли продержался монотеизм.

– В самом деле? – спросил я.

Невзирая на долгие годы дружбы с Холмсом, я неизменно испытывал удивление, когда он признавался, что чего-либо не знает. С таким же изумлением взлетали вверх мои брови, когда Рэндольф Рэпп высказывал свои сомнения.

Профессор покачал головой.

– Многое еще неподвластно нашему разуму. Особенно в отношении Древнего Египта.

– Но я почему-то вспомнил Розеттский камень… – начал было я.

– О да! Один из наполеоновских солдат обнаруживает базальтовую плиту с надписью, которая становится ключевой для расшифровки иероглифов и нового взгляда на культуру Древнего Египта. Поразительная находка, но всего лишь одна в ряду многих. Мы так и не смогли расшифровать критские надписи, Ватсон, которые, возможно, древнее египетских. Надписи ацтеков и народа майя до сих пор остаются загадками. А есть еще так называемые «тайные письмена».

Сидевший на кушетке Холмс подался вперед.

– Это что-то новенькое, – признал он.

– Есть веские основания считать, что первоначально они находились в пирамидах или гробницах, откуда их украли, ибо они были начертаны на золотых табличках. Прошли столетия, пока обнаружили некоторые из них. Но кто знает, каков их тайный смысл? – Рэпп пожал плечами, и тут его осенило: – Впрочем, есть один человек – Хоуард Андраде, который, как я слышал, разгадал эту загадку. В основу своих исследований он положил критские надписи, пользуясь ими как ключом к клинописным знакам тайных письмен.

– Но, – сказал я, – если бы этот Андраде и в самом деле расшифровал древнее письмо, неужели это не произвело бы сенсации?

– Нет, уважаемый, – возразил Рэпп. – В этой области науки все происходит не так быстро. Андраде – блистательный ученый. Я склонен полагать, что он достиг полного успеха. Но он не заявит о своем открытии, пока не отыщет неопровержимых доказательств. Поймите, все другие египтологи просто-напросто станут дружно его опровергать, всего лишь потому, что не они сами расшифровали тайные письмена.

– Область, где господствует конкуренция?

– И самолюбие, – добавил Рэпп. – Андраде уехал из страны, чтобы довершить свои исследования. Не хотел, чтобы в научных кругах распространялись слухи о его успехах. В последний раз я слышал, что он живет в Венеции.