Юлия Андреева - Tresor Ее Величества. Следствие ведет Степан Шешковский

– Вот вместе с ним мы ее и вышлем. Дай бог мне не сорваться до свадьбы и не выставить эту гадину раньше времени.

– Раньше нельзя, мать имеет все права на свое дитя, но зато, когда она утратит их, передав мужу… – Разумовский присвистнул.

– Может, услать ее куда-нибудь на время? Чтобы не мешала.

– Так она и не мешает, – добродушно усмехнулся Апраксин, – пока что герцогиня сильно опечалена состоянием дочери. Она хоть и не перестает писать Фридриху, но из-за состояния Фредерики не может посещать балов и ходить в гости, так что вред минимальный.

– Тем более, что ее милость в тягости, – выложил свой очередной козырь Ушаков. – Во всяком случае, отрываясь от больной дочери, она носится по всему городу в поисках средств для умерщвления плода…

– Действительно, негуманно изгонять из страны беременную женщину? – вторил отцу Апраксин.

– Ага, беременную женщину с пятьюдесятью тысячами долгу? – поддержал в свою очередь пасынка Ушаков.

– Ладно вам, ладно, развеселились! – в шутку прикрикнула на них Елизавета. – Прямо как дети малые, вы бы еще поздравление герцогу отправили! Скажите лучше, Степан Федорович, как там моя Анна Васильевна, Полинька говорит, вы к ней заезжали. Кстати, забавное дело, Полинька Самохина ни капельки не похожа на свою сестренку. Крупнее, шире, выше, но при этом с ангельским характером, и такая услужливая. – Елизавета Петровна чарующе улыбнулась. – Клад, а не девушка. Жалко, что Бецкой заинтересовался ее распутной сестрой и совсем не обращает внимание на Полину. Я ему давеча сама намекнула, какой, мол, смысл о коварной изменнице слезы лить, когда рядом этакий цветочек? Он же у нас известный любитель опекать юношество. Вот сестрицу свою воспитал, теперь бы Полиньке французский преподал, а то ведь она ни бельмеса не знает, затем и сошлись бы. Хорошо бы они все же поладили, девица нынче осиротела, родители ее оба в доме своем угорели, царствие им небесное. Как легли с вечера спать, так и не проснулись. Теперь Полинька круглая сирота и владелица фамильного имения. Я ей посоветовала все принадлежащее побыстрее продать, как она, бедненькая, вернется в дом, где такое приключилось? Вот тут Бецкой бы ой как пригодился. Кстати, как проходит расследование гибели нашей комнатной девушки Айдархан, царствие ей небесное?

– Позвольте по порядку, с Полиной Тихоновной я познакомился в доме у ее тетушки, когда заходил туда во второй раз. Одно дурно, с Анной Васильной нонче решительно невозможно общаться, – досадливо пожал плечами Апраксин, – ибо больна, и весьма серьезно. Домоправительница при ней неотлучно, днем и ночью лекарствами потчует. Но только Анна Васильевна все равно не в себе, глаза мутные, а зрачки с булавочную головку, ей-богу, лицо бледное, на себя не похожа. Пыталась мне что-то сказать, даже куколку в руку вложила, полагаю, подарок хотела сделать, но, должно быть… язык ей отказал. Мычит нечто бессвязное. Я думал, может, напишет, но да, видно, не судьба. Пока письменные принадлежности искал, пока кукол со столика убирал, оказывается, Анна Васильевна в свободное время куколок мастерит, камеристка ей уже отвар принесла, а Анна Васильевна все куклу мне пыталась подарить, показывала, как платье с нее снимается, как ладно она все ей там устроила, и нижнее платье, и тонкая юбочка, и… А как того отвару выпила, так и заснула.

– Куклы у нее знатные, – кивнул Разумовский, – у нее там целый царский дворец. Есть и моя кукла, лицом весьма похожа, с орденской лентой, в голубом кафтане с серебром и… – он покосился на императрицу. – Ну, Анна Васильевна ведь представление устраивала и всем их кукол показывала.

– Я, признаться, не обратил внимания, была ли среди прочих моя, – растерялся Апраксин, – хотя откуда ей там взяться? Я ведь совсем недавно из-за границы. Так что вряд ли она имела возможность с меня это дело срисовать. Да и не разбираюсь я в куклах-то…

– А вот это ты, милый друг, напрасно. Вспомни, кого показывала Анна Васильевна? Чью куклу выделила? – ухватился за слабую надежду Ушаков.

– Вы бы, Степан Федорович, нам хотя бы описали, как была одета куколка, которую вам Анна Васильевна показывала, – мягко вмешалась Елизавета, – мы же с Алексеем Григорьевичем всех их неоднократно видели, может, вспомним.

– Маленькая такая азиаточка, в красном платьице и вроде как зеленых башмачках. Анна Васильевна платьице ей задрала и юбочку тоненькую, а под ней на бедрах и в тайном месте вроде как проволока золотая намотана с бусинками.