Юлия Андреева - Tresor Ее Величества. Следствие ведет Степан Шешковский

– Разошлись во мнениях. – Елизавета закусила губу. – Кондоиди считает, что имел место медленный яд. Остальные согласны с Лестоком.

– А ваше мнение? – Чувствовалось, что Алексей Григорьевич ошарашен услышанным.

– А мое мнение, Лестока к Фредерике на пушечный выстрел не подпускать! – Елизавета с трудом сдерживала бешенство. – Пущай Санчес пользует. Вылечит, озолочу.

Ушаков довольно кивнул.

– Тем более что канцлер докладывает, что на нашу невесту готовится покушение! А ведь он – Бестужев – изначально был настроен против немок. Теперь же, пообщавшись с Фредерикой, вдруг так смягчился, что прямо-таки лучше ему никого не надо.

– Истинная правда, – Апраксин поднялся со своего места, поклонившись императрице. – Алексей Петрович просил уведомить вас, что, по его сведениям, лейб-медик Лесток получил специальное задание от короля Франции извести смертью принцессу Фредерику. За что французский посланник был уполномочен пообещать ему двадцать тысяч экю в год, что увеличило его жалование от французского двора втрое.

– Какое втрое, – задохнулся возмущением Ушаков, – мало того, что Лесток на службе официально три жалования получает, плюс дворец на Фонтанке, плюс содержание от Людовика. Бестужев прав в том, что действительно за убийство Фредерики французы Лестоку двадцать тыщ отвалили, но принял ли, нет, не уточняет, потому как шпионы его – дрянь. На самом же деле было так – они ему двадцать тыщонок предложили, а Лесток, каналья, их послал куда подальше, ему, мол, менее чем за пятьдесят грязную работу делать не с руки.

– Повинен в измене, – подытожила Елизавета. – Пусть Кондоиди, пусть Санчес принцессу с того света как хотят вытаскивают. Коли Леший сказал, что сия пигалица родит наследника, пусть так оно и произойдет. Степан Федорович, все у вас?

– Никак нет. – Апраксин снова поднялся, но был остановлен Ушаковым.

– Подождите, сударь, чуть не забыл. Лесток произвел осмотр Петра Федоровича и признал его организм недостаточно созревшим для благополучного супружества. Сказывал, года через два… может быть. Время тянет. Полагаю, что ежели он давал Ее Высочеству какой-то яд, то теперь рассчитывает завершить черное дело. Медленные яды ведь чем хороши, все выглядит как натуральная болезнь, а на самом деле… Извините, Степан Федорович, что перебил, в моем возрасте немудрено и запамятовать, а у вас память, чай, хорошая, уж не собьетесь. Так что велел передать Бестужев-Рюмин?

– Канцлер сказал, что нынче, опять же, по его сведениям, при дворе находится особа, в планах которой умертвить принцессу. – Апраксин сделал паузу, выжидая ответной реакции.

– Оно и понятно, не своими же руками Лесток ее травил. Камеристка, служанка, фрейлина…

– Рядом с Фредерикой должны быть проверенные люди. – Елизавета раскраснелась от возбуждения. – Во-первых, Шкурин – это верный человек, Евреинов, далее Мария Семеновна, я ей как себе доверяю. Гагариных Настю [77] Анастасия Алексеевна Гагарина (1723 – 30 декабря 1746) – фрейлина Екатерины Алексеевны с 21 октября 1744 года до своей кончины. и Дашу [78] Дарья Алексеевна Гагарина (январь 1724 – 18 мая 1798). В период с 21 октября 1744 по 14 февраля 1748 гг. служила фрейлиной Екатерины Алексеевны, вышла замуж за камергера Александра Михайловича Голицына. отправлю, Долгорукую Машу, она на службе с четырнадцати лет. Самохину Полиньку придется, после бегства Дусеньки я ее все одно в свою свиту взять не могу, девушка же неплохая. Поучится, обвыкнется – шелковой будет. Кошелеву Машу – опытная – фрейлина, старательная, Матрену Балк [79] Матрена Павловна Балк (1723–1813) – фрейлина императрицы Елизаветы Петровны с 31 октября 1743 по 29 января 1749 гг. Вышла замуж за камер-юнкера Сергея Васильевича Салтыкова. , само собой, она и сейчас при ней, так чего же разлучать? Кого еще? Ладно, список позже утвердим.

– Бестужев также просил предупредить, что герцогиня Иоганна у него под большим подозрением, она много раз встречалась с Мардефельдом и пересылала через него письма. Канцлер, правда, не сумел заполучить эти бумаги, за что нижайше просит простить его, – Апраксин потупился, точно провинившийся ребенок, – но полагает, что в них шпионские донесения.

– Письма герцогини у нас давно перехвачены, списки сделаны. – Довольный собой, Ушаков вытащил из-за манжета бумаги. – Слышали, как ее называют при дворе? «Королева». Читая сии трогательные послания, я, признаться, смеялся до слез. Прелестнейшей шпионке безумно нравится в России. Представляете, все, что делается для ее дочери, она приписывает исключительно своему высочайшему авторитету. Все ее письма похожи одно на другое, она либо хвастается своим высоким влиянием на Ваше Императорское Величество, либо описывает, какие новые почести получает. Вот, к примеру, – он послюнявил палец и, поднеся к свету листок, прочитал: «Мне страшно при мысли, что все это делается для меня, для которой в Германии еле слышно стучали в барабан, а чаще всего и того не делали…» Это о торжественной встрече принцессы в Риге. Или вот: «Здесь мне прислуживают как королеве. Меня посещали дамы, я уже играла в карты и ужинала с теми из них, которые признаны того достойными». Также она хвастается своей нежной дружбой с будущим зятем и тем, что благодаря ее усилиям положение в обществе прусского посланника упрочивается с каждым днем. Если позволите, я не стану всего читать.