Юлия Андреева - Tresor Ее Величества. Следствие ведет Степан Шешковский

– Пустая порода, мякина, – выругался Ушаков. Послушные его воле женщины принесли несколько подсвечников и зажгли огонь. За обмывальщицами шел невысокий сутуловатый старичок в черном английском сюртуке и коротком паричке, в каких обычно ходят мастеровые. Это был любимый ушаковский делопроизводитель и секретарь Канцелярии Прокоп Прокопович. Почтенному старцу давно уже пора было сидеть дома да внуков, а то и правнуков нянчить, но тот все не оставлял службы, и начальник не торопил долгожителя отправиться на покой. Каким образом старейший служитель Тайной канцелярии догадался, что его начальник именно сейчас прибудет на осмотр трупа, было непонятно.

– Здравствуй, Прокопыч. Бумага, чернила при тебе? Устраивайся где удобно и фиксируй происходящее. – Андрей Иванович подтолкнул Степана к трупу, и тот, борясь с позывами рвоты, заступил на место «павшего». Недовольный Ушаков, не дожидаясь помощи от своих помощников, сам перенес голову Айдархан на стол, пинком отодвинув начавшего приходить в себя парня. Впрочем, после того, как тот выказал неподобающую слабость, Ушаков даже не попросил вывести его на воздух или усадить куда-нибудь в уголок. Перешагнув через провинившегося стража, как через неодушевленный предмет, Андрей Иванович сосредоточенно смотрел на возню, которую учинили Степан и охранник у стола.

– Так, вначале соединим тело и голову. Аккуратно кладем тело на середину, так, теперь голова. Ты мне, помнится, в отчете описал только один разрез – на шее. А на теле что же? Чернила закончились?

– Так они же одинаковыми должны…

Андрей Иванович оттолкнул Степана и самолично приладил голову к тулову:

– Гляди!

Вначале Степан ничего не видел, то есть видел две грудки, пупок да поросль светлых волос внизу живота… Стоп, усилием воли он заставил себя смотреть в другом направлении и только тут, наконец, разглядел то, о чем, должно быть, с самого начала знал Ушаков. Цвет лица покойницы был более темным, нежели цвет тела. На одном из предыдущих расследований Шешковскому уже приходилось осматривать женский труп. У той удавленницы лицо тоже было темнее, но там было другое, там наличествовали синева и опухлость, а тут…

– Если на секунду забыть о том, что голова Айдархан отделена от тела и просто лежит рядом, если вообще забыть о том, что она мертва, и думать о жертве, как о живой девушке, как вы учили, – Степан с надеждой посмотрел на начальника, надеясь смягчить его каменное сердце точной цитатой. Надежда умерла раньше, чем сумела оформиться в нечто определенное. Как обычно, Ушаков был неумолим, и, вздохнув, Степан продолжил, – можно с хорошей долей уверенности утверждать, что цвет кожи лица Айдархан более темный и грубый, нежели цвет ее тела. Ее ли тела?! – пораженный собственной догадкой, Степан вытаращился на Андрея Ивановича, и тот впервые за их сегодняшнее общение заговорщически улыбнулся ему.

– Верно. Скажу больше. Если верить твоему отчету и тому, что говорил ее брат, у подлинной Айдархан и ноги были меньшего размера, и ручки, как я полагаю, не столь ухожены, как у этой… пока что неизвестной нам девушки. Эта, поди, платьев не стирала, юбок не расставляла, наряды бисером не расшивала.

– Двойное убийство?! – изумился Степан.

– Оно, притом дюже странное. Как ты считаешь, какой смысл прятать от нас тело твоей знакомой Айдархан? Что в нем было такого, чего господам из Тайной канцелярии тебе, мне, Прокопычу, Синявскому, Говорову знать не положено?

– Размер ноги… – неуверенно начал Степан и тут же заткнулся, напоровшись на насмешливый взгляд начальника.

– Только если она где-то в запрещенном месте этими своими крошечными ножками походила и следы оставила. Впрочем, во дворце, полагаю, не только эти ее сапожки сохранились, ежели пошарить, поди, и другая обувка отыщется, а по ней можно и следы опознать. Так что не подходит. Думай еще.

– А зачем прятать голову другой девушки? Подождите, подождите, я сам. – Степан обхватил ладонями виски, силясь не упустить удачную мысль. Андрей Иванович наблюдал за потугами юноши, скрестив руки на груди. – Я опознал Айдархар, потому что видел ее лицо, то же сделал Бадархан, а вот эту другую жертву мы не можем опознать как раз потому, что лица не видим. Стало быть, возможно, Айдархан убили только для того, чтобы замаскировать убийство неизвестной. Айдархан, конечно, тоже фигура не из последних, при дворе ее очень уважали и как мастерицу берегли, и надо же, чтобы вот так, глупо… только чтобы скрыть другое убийство, – он был готов разрыдаться, и Ушаков обнял своего ученика за плечи.