Роберт ван Гулик - Судья Ди за работой

— Некоторые люди проявляют себя с самых разных сторон, причем одновременно, — пожал плечами Ма Жун. — Пойдем-ка лучше посмотрим, как он там себя чувствует.

Они встали и отправились в тюрьму, что находилась за залом судебных заседаний. Цзяо Тай велел стражнику сходить за старшим писарем, дабы тот записал и засвидетельствовал происходящее на допросе.

Ху сидел на лежанке в маленькой темной камере, руки и ноги его были прикованы цепями к стене. Когда Цзяо Тай поднял свечу, Ху взглянул на него и угрюмо бросил:

— Хоть и не хочется признавать, сукин ты сын, но это был ловкий бросок!

— Пустяки, не стоит благодарности! Расскажи-ка нам поподробнее о том грабеже, который ты запорол.

— С чего бы это? Не о чем там говорить! Нападение и побои, больше на мне ничего нет. Сшиб одного возчика, а до тюков с рисом даже не дотронулся.

— Как же ты собирался избавиться от двух возов? — с любопытством осведомился Ма Жун. — Нельзя продать столько риса, не задействовав кого-то из купеческой братии.

— Товар-то не для продажи, — ухмыльнулся Ху. — Я должен был скинуть тюки в реку, все до единого!

Заметив недоумение на лицах судейских, он пояснил:

— Понимаете, рис этот был гнилой, весь до последнего зернышка. Малый, который продал его, хотел, чтобы его украли, ведь тогда гильдии пришлось бы возместить потерю. Поскольку дельце я завалил, рис доставили как положено и обнаружили, что он негодный. Торговцу пришлось вернуть все деньги, полученные от покупателя. Вокруг сплошные несчастья! И все же я считаю, что за все хлопоты этот малый должен мне серебряный слиток. Но когда я ему на это намекнул, он наотрез отказался раскошеливаться!

— Кто же это? — спросил Цзяо Тай.

— Ло, один из ваших здешних торговцев рисом.

Цзяо Тай бросил на Ма Жуна изумленный взгляд.

Ма Жун спросил:

— Откуда ты знаешь Ло? Ты ведь из Вуйи.

— Он мой старый приятель. Я его много лет знаю; он часто бывает в Вуйи. Он еще тот проныра, этот Ло, всегда норовит смошенничать. У этого продувного ханжи в Вуйи имелось любовное гнездышко; женщина, которую он там содержал, была подружкой девки, за которой я увивался, — вот так я с Ло и познакомился. У некоторых, однако, странные вкусы. Моя была молодая здоровая бабенка, а у Ло — форменная старуха. Хотя моя говорила, что у нее был от него мальчишка.

— Кстати, о бабенках, — сказал Ма Жун. — Как ты поладил с барышней Бао?

— Очень просто! Довелось увидеть ее на сцене в первый же вечер, когда они здесь устраивали представление, и она пришлась мне по вкусу. Пытался поближе познакомиться и той же ночью, и следующей, но все впустую! Вчера вечером снова попробовал — все равно делать было нечего, пока поджидал, когда Ло раскошелится. А ночью, после представления, она выглядела усталой — вся такая раздраженная. Но когда я закинул удочку на всякий случай, она и говорит: «Ладно. Но ты должен постараться, ведь это мой последний загул!» Нашли мы укромное местечко в тихом углу того двора, но только начали, как откуда-то взялся этот мальчишка, искавший свою сестру. Я сказал ему убираться, он и убежал. Не знаю, то ли из-за помехи этой, то ли опыта у нее маловато, но все дальнейшее меня разочаровало. Сами знаете, как бывает: иногда все куда лучше, чем ты ожидал, а другой раз хуже. Но и то, что мне досталось, я получил даром, так стоит ли жаловаться?

— Я видел, как ты ругался с Ло, — сказал Цзяо Тай. — Вы оба стояли рядом с подставкой для мечей. Не заметил, чтобы кто-нибудь прикасался к этим мечам?

Ху наморщил свой шишковатый лоб. Затем покачал головой.

— Пойми, я все время делил свое внимание между этим подонком Ло и двумя женщинами. Перед тем, как мальчишка начал кувыркаться, дочка стояла прямо передо мной — я мог ущипнуть ее за задницу. Но, видя, какая она надменная, я вместо этого ущипнул мамашу, когда она подошла чуть сдвинуть в сторону бамбуковый сундук. А в награду получил только пренебрежительный взгляд. Тем временем Ло попытался улизнуть от меня; он чуть не споткнулся о сундук, когда я потянул его за рукав. Любой мог переложить на подставке эти зубочистки.

— Включая тебя! — сурово проговорил Ма Жун.

Ху попытался вскочить, зазвеневшие цепи натянулись. Вскрикнув от боли, узник отпрянул.

— Так вот куда вы гнете, ублюдки! — заорал он. — Хотите повесить на меня это мерзкое убийство? Из всех грязных затей… — Он взглянул на Цзяо Тая и взорвался: — Ты не свалишь это на меня, судейский! Я клянусь, что никогда не убивал человека! Случалось мне слегка поколотить некоторых, но не больше! Убить юнца, да еще так…