Роберт ван Гулик - Судья Ди за работой

— Неудачно вышло, — согласился Цзяо Тай. — А ты, похоже, изрядно вляпался. Вчера я видел здесь труппу, представляющую на улице, так там парнишка кувыркался. Если это тот самый сопляк, тебе бы лучше поостеречься. Он может узнать тебя.

— Уже узнал! Снова поймал меня на деле! Второй раз и теперь со своей сестрой! Можешь себе представить большее невезение? Но сопляку тоже не повезло. Он умер!

Цзяо Тай подтянул ремень. Дело-то, в конечном счете, оказалось простым. Он учтиво произнес:

— Ты и вправду очень невезучий, Ху! Я служитель окружного суда, так что пойдем-ка со мною!

Ху грязно выругался, затем закричал своим собутыльникам:

— Вы слышали — это грязная судейская ищейка! Сделаем котлету из охотника за ворами!

Но оба проходимца степенно покачали головами. Старший сказал:

— Ты, приятель, нездешний. Сам разбирайся!

— Чтоб вам подохнуть! — Громила повернулся к Цзяо Таю. — Пойдем отсюда и посмотрим, кто кого!

Нищий, слонявшийся по темной аллее, поспешил улизнуть, когда заметил, что вышедшая из сарая парочка приготовилась к драке.

Ху начал с молниеносного удара, направленного в челюсть Цзяо Тая, однако помощник судьи умело парировал выпад и тут же направил локоть в лицо Ху. Тот увернулся и длинными мускулистыми руками обхватил Цзяо Тая за пояс. Цзяо сразу понял, насколько его противник опасен в ближнем бою: они были одного роста, но Ху куда тяжелее, и он старался подмять под себя Цзяо Тая, используя свое преимущество. Вскоре оба уже часто и тяжело дышали. Но Цзяо Тай получше владел техникой боя, и ему удалось выскользнуть из медвежьих объятий противника. Он отступил и точным ударом подбил Ху левый глаз. Тот потряс головой и с разъяренным рычанием вновь кинулся в атаку.

Цзяо Тай был наготове, ожидая всяких подлых трюков, но у Ху явно ничего такого в запасе не было. Он сделал ложный выпад, а затем обрушил чудовищный удар в солнечное сплетение своего недруга, который, несомненно, свалил бы Цзяо Тая, не увернись тот, встретив кулак грудью. Помощник судьи сделал вид, будто задыхается, и отступил, шатаясь. Ху решил добить противника прямым ударом в челюсть. Цзяо Тай обеими руками перехватил летящий ему навстречу кулак, нырнул под руку Ху и вскинул его себе на спину. Послышался хруст вывихнутого плеча, Ху рухнул на землю. Голова его с пренеприятным стуком шмякнулась о камень, после чего он уже не подавал признаков жизни.

Цзяо Тай вернулся в сарай и потребовал у седобородого веревку, а также приказал ему сбегать за надзирателем квартала и его людьми.

Затем Цзяо Тай надежно связал ноги Ху, сел на корточки и принялся ждать надзирателя.

Ху понесли в суд на импровизированных носилках. Цзяо Тай приказал тюремному стражу отправить его в камеру и позвал судебного врача, чтобы тот привел узника в чувство и вправил ему плечо.

Когда с этими делами было покончено, Цзяо Тай в глубокой задумчивости направился в канцелярию. Имелось одно обстоятельство, которое не давало ему покоя. Быть может, в этом деле все не так просто.

Тем временем Ма Жун, покинув трактир «Беседка зимородка», вернулся в судебную управу, где немедленно принял ванну. Надев красивую чистую рубаху, он отправился к даосскому храму.

Разношерстная толпа сгрудилась под возведенной из бамбуковых стволов сценой, которую освещали два больших бумажных фонаря. Зрелище уже началось, ведь Бао не мог себе позволить отменить из-за смерти сына назначенные представления. Он, его жена и дочь, облаченные в яркие театральные костюмы, стояли перед двумя поставленными друг на друга столами, изображавшими трон. Госпожа Бао пела под аккомпанемент пронзительной скрипки.

Ма Жун направился к стоявшей у сцены бамбуковой клетке, где седобородый яростно терзал двухструнную скрипку и, одновременно, бил правой ногой в медный гонг. Ма Жун дождался, когда тот отложил скрипку и сменил ее на пару деревянных погремушек. Подтолкнув седобородого, он многозначительно подмигнул ему и спросил:

— Где я могу повидаться с женщинами?

Старик мотнул подбородком на стоявшую позади него стремянку и с удвоенной силой затряс погремушками.

Ма Жун взобрался в импровизированную артистическую уборную, отделенную от сцены ширмами из бамбуковых циновок. Там не было ничего, кроме дешевого туалетного столика, уставленного блюдцами с румянами и пудрой, и низкого табурета.

Судя по громким одобрительным возгласам публики, актеры закончили выступление. Грязная синяя занавеска отлетела в сторону, и появилась барышня Бао.