Ник Картер - Транкилино-найденыш

– С удовольствием! Мальчик в конце концов был разыскан своей матерью. Сеньора проезжала в автомобиле по одной из улиц вблизи Центрального парка и вдруг увидела мальчика на лестнице одного из домов. Она окликнула его, он пришел в восторг, подбежал к ней, сел в автомобиль и вместе с ней уехал. Сеньора была так взволнована этой неожиданной встречей, что совершенно забыла справиться, у кого находился ее сын в течение всего этого времени? А когда она вспомнила об этом, то было уже поздно. Не кажется ли вам достойным удивления то обстоятельство, что в таком большом городе, как Нью-Йорк, столь неожиданно нашелся мальчик?

– Да, это странно! А долго он пропадал?

– Довольно долго, но в точности я не знаю, сколько времени. В этот промежуток времени умер его отец и давнишняя старая прислуга, которая ходила за покойным и заразилась от него. Транкилино любил ее, как вторую мать и с тех пор он совсем переменился.

– Да, это печальная история, – проговорил Ник Картер, – впрочем, я слышу по вашему произношению, что вы не местный уроженец.

– Нет, я испанец.

На некоторое время воцарилось молчание.

Затем дон Патрицио снова заговорил:

– Сеньора Мерседес поручила устроить вас как можно удобнее на гасиенде, причем ей было бы весьма приятно, если бы вы остались здесь на несколько дней. Здесь, в нашей глуши, мало бывает новых людей, и мы очень рады гостям.

– Очень любезно со стороны сеньоры, – ответил Ник Картер, – я охотно воспользуюсь ее предложением.

– Она будет очень рада! Вам у нас не придется скучать! Вы можете взять из конюшни любую лошадь, можете удить рыбу, охотиться, все, что хотите. Если отправитесь на охоту, то предупредите меня, я в любое время буду к вашим услугам. А вот и Транкилино!

Мальчик медленно подъехал к беседовавшим, остановил лошадь и слез с седла.

Он был опять совершенно спокоен.

– Вот что, Транкилино, – заговорил дон Патрицио, стараясь придать своему голосу мягкий оттенок, – ты несколько раз высказывал желание поехать на Икстаки-хуатль. Это большая гора здесь вблизи, – пояснил он, обращаясь к Нику Картеру, – вот мы и могли бы отправиться в ту местность на охоту. Ну что, Транкилино, поедешь с нами?

– А вы тоже примете участие в этой экскурсии?

– Конечно!

– В таком случае благодарю и отказываюсь! – резко проговорил Транкилино и с нескрываемой ненавистью взглянул на дона Патрицио.

Затем он, не говоря ни слова, повернулся, вскочил на своего пони и рысью помчался к гасиенде.

При резком ответе мальчика дон Патрицио побагровел и лицо его приняло злое выражение. Но вслед за тем он пожал плечами и с деланной улыбкой заметил:

– Положительно не понимаю, за что Транкилино терпеть меня не может. Я всегда старался быть добрым к нему, никогда ему не сказал ни одного худого слова, но я никак не могу завоевать его симпатию.

– Это детский каприз, – ответил Ник Картер, – а вы его давно знаете?

– Нет! Я увидел его в первый раз, когда прибыл сюда, стало быть, месяца два тому назад. Моим предшественником здесь был некий Панчо, очень дельный человек. Какой-то рабочий, которого он рассчитал, застрелил его!

– Лично для вас это был удачный случай, – заметил Ник Картер.

– О нет, – возразил дон Патрицио, – я так или иначе должен был в скором времени занять место Панчо.

– Какое-то проклятое место, эта гасиенда! – проговорил Ник Картер, – в короткий промежуток времени умерли владелец и несколько человек служащих. Не странно ли это?

– Да, пожалуй, но ведь это только случайное стечение обстоятельств. Но теперь вернемся домой, сеньора, наверно, ждет нас с обедом.

Ник Картер кивнул головой в знак согласия и они вернулись на гасиенду, причем управляющий вел свою лошадь в поводу.

Обед прошел в оживленной беседе.

Донна Мерседес старалась занимать гостя и все время болтала так же, как и дон Патрицио. Один только Транкилино сидел молча и не принимал участия в разговоре, отвечая лишь на задаваемые ему вопросы. При этом он еле дотрагивался до еды, по бледному лицу и красным глазам видно было, что он незадолго до этого плакал.

Когда Ник Картер после обеда ушел к себе, ему показалось, что мимо дверей мелькнула какая-то темная тень. Но он не обратил на это внимания.

Войдя в комнату, он к крайнему изумлению своему увидел, что на его кровати лежит записка, на которой было написано каракулями:

"Простите меня, сеньор Картер! Я не должен узнавать вас, но я вас очень люблю!"

Ник Картер в глубоком раздумье сложил записку и спрятал ее в свою записную книжку.