Найо Марш - Старые девы в опасности. Снести ему голову!

Пять свечей и шесть курильниц с достаточной яркостью освещали нелепое сборище. Слегка повернув голову и скосив глаза, Аллейн мог видеть соседние лучи огромной пятиконечной звезды. Возле вершины каждого из них в круге перед курильницей сидела одинокая фигура лицом к стене. За пентаграммой, напротив Аннабеллы и Рауля, возвышался алтарь. Аллейн заметил поблескивание металла под расшитым покрывалом и довольно четко обозначенные очертания большого хрустального солнца.

Звон колокольчика приблизился и замер. Дверь в стене позади алтаря отворилась, впуская слугу-египтянина. Из одежды на нем была лишь набедренная повязка, волосы были уложены в замысловатую квадратную прическу на манер древних египтян. Перед каждым из принимающих посвящение он поставил маленький ящичек. «Опять травка, — подумал Аллейн. Он сидел, опустив голову. — Неловко получится, если он захочет дать нам прикурить».

Но египтянину ничего подобного не пришло в голову. Он двинулся дальше, и Аллейн краешком глаза увидел, как Аннабелла Уэллс потянулась к курильнице, взяла щипцы и угольком зажгла сигарету. Аллейн обнаружил, что из его курильницы тоже торчат щипцы.

Благодаря форме пентаграммы все участники сидели спиной к Баради и боком друг к другу. Если Баради стоял, то он мог лишь обозревать склоненные спины. Если же он сидел на диване, то видел и того меньше. Аллейн потянулся за сигаретой с марихуаной, спрятал ее под рясой и вынул свою собственную. Он зажег ее угольком из курильницы, размышляя, догадался ли Рауль применить такой же трюк.

От каждой из вершин звездных лучей потянулись тоненькие струйки дыма. Египтянин удалился в темный угол за алтарем и вскоре принялся бить в барабан и наигрывать монотонную мелодию на какой-то дудочке. Аллейну происходящее представлялось абсурдным и фальшивым. Он вспомнил комментарий Трой к тому, что они увидели в окне поезда: плохое кино. Также и ритуал, что бы он ни означал, выглядел убого: неоригинальное представление с наглыми заимствованиями из разных магических обрядов. Дудочка журчала, словно в рекламе туристских прелестей Каира, барабан не унимался, и вскоре Аллейн ощутил всплеск возбуждения среди участников церемонии. Египтянин запел, барабан зазвучал громче, ритм стал быстрее. Пение слуги и бой барабана постепенно усиливались, пока не достигли пика, и тут, заставив Аллейна вздрогнуть от неожиданности, раздался протяжный, вибрирующий голос. Голос Баради.

С этого момента ритуал Детей Солнца перестал быть лишь нелепой дешевкой, в нем проступило нечто устрашающее.

Аллейн решил, что Баради произносит древние магические заклинания, вызывающие духов. Ему показалось, что он различает знакомый набор имен: «О, Уалпбага! О, Каммара! О, Камало! О, Карьенму! О, Амага! О, Тот! О, Анубис!» Барабан повелительно грохотал. Собравшиеся отвечали приглушенными диковатыми возгласами. Сидевший слева от Аллейна Карбэри Гленд принялся отбивать ритм ладонью по полу. Другие посвящаемые последовали его примеру, Аллейн подключился к ним. Слуга-египтянин оставил барабан и, обежав вокруг пентаграммы, что-то подбросил в курильницы. Под пронзительные вопли участников церемонии к потолку взметнулись столбы пахучего дыма. Прогремел удар гонга, и внезапно наступила тишина.

Странно было слышать, как Баради, прервав монотонные увещевания на непонятном языке, громко крикнул:

— Дети Вечного Солнца! Обратите свой взор внутрь, обратите, пока не поздно! Молчите, молчите, молчите, символ непобедимого Бога защитит нас! Обратите свой взор внутрь! Обратите не медля!!!

Призыв был воспринят буквально: принимающие посвящение повернулись на подушках и теперь сидели лицом к Баради, находившемуся в центре пентаграммы. По диагонали от Аллейна сидела фигура в черной рясе. Рауль не пошевелился, английские фразы ничего ему не говорили. Аллейн не осмеливался взглянуть на Баради. Он видел лишь его ноги и белую рясу до колен. Остальные участники, овеваемые клубами пряного дыма, замерли в ожидании. Аллейну показалось, что прошла целая вечность, прежде чем фигура в черной рясе поднялась, повернулась и снова села. Баради переступил ногами, его ряса колыхнулась: доктор повернулся лицом к алтарю.

— Здесь, во имя Ра, и Сыновей Ра… — громко и торжественно начал Баради.

Это была клятва, уже знакомая Аллейну. Баради произносил фразу за фразой, а остальные повторяли за ним. Аллейн старался, чтобы его низкий голос звучал как можно тоньше. Рауль, естественно, молчал. В общем хоре легко было различить высокий тембр мисс Гарбель. Аннабелла четко произносила слова хорошо поставленным глубоким голосом. Карбэри Гленд бессвязно истерически бормотал.