Найо Марш - Старые девы в опасности. Снести ему голову!

— Благодарю, мсье. Однако случившееся настроило меня против Терезы, ибо я оказался не способен противостоять влечению к этой девушке, несмотря на ее безрассудное поведение, и пренебрег долгом. Поэтому я говорил с ней немного резко. Впрочем, — добавил Рауль, — добившись, как вы могли заметить, благоприятного результата.

— Я заметил. Садитесь, Рауль.

Молодой человек поклонился и сел. В зале появилась хлопотливая и сияющая мадам Милано. Она положила на столике перед Рики огромную потрепанную книгу с аккуратно подклеенной обложкой.

— Когда мой сын был не больше маленького мсье, — сказала она, — эта книга доставляла ему немало радости.

— Спасибо, мадам, — поблагодарил Рики, косясь на фолиант.

Трой и Аллейн также поблагодарили хозяйку. Она сделала протестующий жест и поспешила на кухню. Рики открыл книгу. Это было сказание о героических и волшебных приключениях, иллюстрированное очаровательными цветными литографиями. Рики погрузился в глубокое молчание, что с ним случалось лишь по особым случаям. Взяв книгу, он пересел за соседний столик.

— Ты идешь, мам? — позвал он, и Трой присоединилась к нему.

Аллейн посмотрел на две темноволосые головки, склонившиеся над книгой, и на несколько секунд позабыл обо всем на свете. Он услышал, как вздохнул Рауль, отчасти одобрительно, отчасти с завистью. Аллейн взглянул на него.

— Вы счастливчик, мсье, — просто сказал Рауль.

— Наверное, — пробормотал Аллейн. — А теперь, Рауль, поговорим о наших планах. Сегодня утром — такое впечатление, что это было неделю назад, — вы выразили согласие участвовать в предприятии, которое может оказаться довольно опасным и заключается в том, чтобы нанести необъявленный визит в замок Серебряной Козы в четверг вечером.

— Я помню, мсье.

— Не передумали?

— Горю желанием, даже большим, чем прежде.

— Хорошо. Тогда слушайте. Ясно, что между обитателями замка и хозяевами фабрики существует тесная связь. Сегодня вечером комиссар проведет официальный обыск на фабрике и обнаружит документальное подтверждение их сотрудничества. А также, возможно, обнаружит некоторое количество героина. Однако пока нет уверенности, что он найдет прямые и достаточно веские улики, чтобы санкционировать арест мсье Оберона и доктора Баради с сообщниками. Посему было бы весьма желательно арестовать их по какому-нибудь другому обвинению и держать взаперти, пока ведется расследование.

— Не сомневаюсь, мсье, что их прегрешения не ограничиваются контрабандой наркотиков.

— Согласен.

— Они на все способны.

— И активно пользуются своими способностями! Полагаю, — заявил Аллейн, — среди них есть даже убийца.

Рауль прищурился. Руки он держал на столе, его пальцы с въевшимися масляными пятнами сжались и снова разжались.

— Мсье высказывается с большой убежденностью, — осторожно произнес Рауль.

— Приходится, — сухо отозвался Аллейн, — если учесть, что я видел преступление.

— Видели?..

— Через окно вагона. — И Аллейн рассказал о ночном происшествии в поезде.

— Невероятно, — прокомментировал Рауль, подводя итог услышанному. — А кто убийца, мсье?

— Трудно сказать. Мне показалось, что я видел мужчину или женщину в белом халате с капюшоном. Правая рука, державшая орудие преступления, была поднята. Лицо было невозможно разглядеть, хотя где-то сбоку горела мощная лампа. Орудием, по всей видимости, был нож.

— Это животное часто появляется в белом халате, — сказал Рауль, более не удостаивавший мистера Оберона иным наименованием.

— Верно.

— А жертвой была женщина, мсье?

— Да. Хотя на ней тоже было просторное одеяние. Я видел лишь очертания ее тела сначала на занавеске, а потом, мельком, на стекле. Мужчина, если это был мужчина, уже нанес удар и отступил, держа нож в поднятой руке. Сцена производила сильное впечатление, — добавил Аллейн скорее для себя, чем для своего слушателя. — Чересчур театральное, словно там и вправду разыгрывали сценку.

— Сценку, мсье?

— Доктор Баради любезно сообщил нам, что прошлым вечером они развлекались именно этим. Кто-то играл роль царицы Савской, закалывающей любимую жену царя Соломона. Сам доктор воплощал образ наложницы.

— Он не только похотливый самец, но также извращенец, осквернитель естества, ошибка природы. Только такой человек мог измыслить столь отвратительную ложь.

Улыбаясь метафизическим инвективам Рауля, Аллейн вдруг удивился непринужденности, установившейся в его отношениях с шофером. Но, будучи скромным человеком, тут же устыдился. Почему, собственно, он не может находить удовольствия в беседе с Раулем, обладавшим ясным рассудком и здравым отношением к действительности? «Мы плохо понимаем других людей, — подумал Аллейн. — Конечно, разумение Рауля ограничено определенными рамками, но когда дело доходит до таких, как Оберон и Баради, Рауль, возможно, благодаря этим рамкам способен судить о них более точно…»