Найо Марш - Старые девы в опасности. Снести ему голову!

— И теперь из-за Рики у тебя связаны руки.

— Возможно, из-за Рики руки будут связаны у них, радость моя. Теперь у нас появился предлог, чтобы заявиться на фабрику. Увезя его туда, они, вероятнее всего, забили гол в собственные ворота.

— Если Рики увезли туда, — пробормотала Трой.

— Если бы они не свернули к фабрике, то непременно нарвались бы на патрули. Конечно, не исключено, что Рики сейчас терзает монахов в монастыре, что находится там, наверху.

— Машина наверняка ехала очень быстро. Они ведь спешили. А что, если они успели проскочить патрули и тоже свернули на эту ужасную дорогу?

— Патрули на Восточном шоссе заметили бы их, и к тому же на дороге не видно свежих следов от шин.

— Никогда раньше не видела тебя за работой, — проговорила Трой. — Так странно.

Рауль мягко съехал с крутого спуска, за поворотом на скальной площадке возникла лачуга, выкрашенная розовой краской. В дверях жилища стоял крестьянин. Рауль по просьбе Аллейна обратился к нему:

— Эй, приятель! Не проезжал ли здесь кто сегодня?

— Pas un de si bete!

— Что означает «дураков, кроме нас, нет», да? — спросила Трой.

— Да.

— Не могу не согласиться.

Дальше, преодолевая крутые виражи, они в молчании тряслись и мотались из стороны в сторону. Рауль запел. Небо стало совсем синим, в просветах между скал неожиданно мелькало Средиземное море, казавшееся с высоты лиловым. Трой и Аллейну пришла в голову одна и та же мысль: с каким бы удовольствием они ехали сейчас по этой дороге, несмотря на ее жутковатость, если бы рядом был Рики.

Рауль, из уважения к Трой произнося слова медленно и отчетливо, указал на долину, открывшуюся перед ними:

— Дорога к монастырю. Мы спускаемся.

Начался стремительный спуск. Вскоре появились крыши скромного и безмятежного монастыря Богоматери Пэйиду, укрывшегося в гуще оливковых деревьев. Спустившись ниже, они увидели поляну и несколько автомобилей на ней, возле которых расхаживали гости, приехавшие навестить затворников. За монастырем дорога еще круче пошла вниз, затем свернула и соединилась с началом асфальтированного шоссе.

— Фабрика за следующим поворотом, — объявил Рауль. — Отсюда можно увидеть главное шоссе, мсье, а дальше справа видна железная дорога и туннель, расположенный под замком Серебряной Козы.

— Можем ли мы найти местечко, где нас не заметят с фабрики, и понаблюдать за шоссе?

— Да, мсье. Остановимся, не доезжая поворота.

— Отлично.

Наблюдательный пункт, выбранный Раулем, оказался приятным местом. С него открывался великолепный вид на море, а также отличный обзор главного шоссе, тянущегося среди холмов в направлении Роквиля. Рауль съехал на обочину и затормозил. Аллейн посмотрел на часы.

— Четверть пятого. Фабрика закрывается в пять. Надеюсь, Дюпон будет пунктуален. Проведем последнюю репетицию. Начнем с вас, дружище Рауль, если не возражаете. Однако не спускайте глаз с шоссе и дайте знать, когда появится полицейская машина. Итак, Рауль.

Рауль слушал, стоя боком к Аллейну и Трой. Он снял шоферскую фуражку, и его профиль на фоне пронзительной голубизны моря, воспетого Гомером, напомнил об античных героях: смуглость кожи, словно вобравшей в себя оттенки коричнево-бурой земли, иссиня-черные кудри, зачесанные за аккуратные уши, выразительный рот, игра светотени на скулах и глаза, смотревшие сосредоточенно и спокойно. «Красивая голова, — подумала Трой. — Когда этот кошмар закончится, я ее нарисую».

— …значит, сначала вы остаетесь в машине, — говорил Аллейн. — Позже мне, возможно, придется послать за вами. Тогда вы придете в контору и расскажете байку следующего содержания…

Рауль невозмутимо слушал, не отрывая взгляда от шоссе. Когда Аллейн закончил, Рауль выпятил грудь и с шутливо-свирепым видом надул щеки, выражая таким образом готовность к любому повороту событий.

— Теперь твоя очередь, дорогая, — сказал Аллейн. — Тебе придется пойти со мной на фабрику. Пожалуйста, выбрось из головы все, о чем мы говорили с Дюпоном. Ты знаешь только две вещи: Рики похитили, и Рауль видел, как его везли на фабрику. Я намерен добраться до главного управляющего по имени Галлар. О нем нам известно немного. Он парижанин, работал в Штатах на фирму, которая, возможно, была замешана в наркобизнесе, и он говорит по-английски. Те, на кого мы нарвемся по пути к управляющему, также могут говорить по-английски. На всякий случай будем считать, что все они понимают английский, а посему не говори мне ничего, что не предназначено для чужих ушей. Однако ты могла бы с успехом подыграть мне, изображая крайнее волнение. Я буду говорить на плохом французском. Мы не знаем, как обернутся события, поэтому должны сохранять спокойствие и ловко лавировать, обходя препятствия. Что скажешь?