Найо Марш - Старые девы в опасности. Снести ему голову!

— А когда вы приехали?

— Он сразу вылез и убежал.

— А вы, — спросил Аллейн, — вы что стали делать?

Этот неожиданный вопрос, казалось, застал миссис Бюнц врасплох — она почему-то вся втянулась в свою одежду, как черепаха в панцирь.

— Ну, когда вы приехали туда, — допытывался Аллейн, — что вы стали делать?

Миссис Бюнц простуженно прохрипела:

— Встала среди зрителей, разумеется.

— Где вы стояли?

Она еще сильнее втянула голову в плечи.

— В арке.

— Той, что ближе к дому, через которую входили?

— Да.

— А вам было видно оттуда танец?

Миссис Бюнц облизала губы и кивнула.

— Вероятно, это было захватывающее зрелище. Или вы предполагали, что́ можете там увидеть?

— Я?! Да нет! Нет, клянусь вам! — почти что крикнула она.

— Я имею в виду сам танец, — уточнил Аллейн.

— Сам та-анец, — просипела миссис Бюнц, — просто уникален.

— В нем не было ничего неожиданного для вас?

— Конечно же нет! — Она задохнулась, словно от ужаса.

«Пожалуй, — подумал Аллейн, — что-то уж слишком гладко все получается с этой миссис Бюнц. Что ни выстрел — то в яблочко».

Она пустилась в пространные объяснения. Мол, все фольклорные танцы и пьесы имеют общие корни. И в каждом есть свои определенные элементы. В танце же Пятерых Сыновей не только объединены положенные жанру элементы, но присутствуют и свои особенные черты…

— Шего там только нет. Но все это… — Тут она оглушительно чихнула.

— А они, по-вашему, хорошо его исполнили?

Миссис Бюнц отвечала, что у них все получилось просто бесподобно. Редчайшее по чистоте исполнение во всей Англии. Похоже, что она уже оправилась от волнения и теперь углубилась в дебри всяких там галер, расщепленных прыжков и двойных приплясов. Она помнила не только каждое движение Пятерых Сыновей и Шута, но заметила также, где в это время находились Бетти и Конек. Она помнила маршрут, по которому эта парочка скакала вокруг двора, помнила, когда Бетти махал своим кринолином над головами зрителей, а Конек неподвижно стоял у дольмена. Словом, она помнила все.

— Просто удивительно, — сказал Аллейн, — как это вам удалось все запомнить. Вы же видели это только один раз. Невероятно. Как вам это удалось?

— Я… э-э… у меня есть ошень хорошая память. — Миссис Бюнц издала нервный смешок. — А на такие вещи у меня память вообще феноменальная… — Ее голос дрогнул. Видно было, что фольклористка испытывает огромную неловкость.

Аллейн поинтересовался, не делала ли она заметок, и та поспешно ответила, что не делала, и, кажется, тут же обеспокоилась, не противоречит ли сама себе.

Ее описание танца в точности соответствовало всем предыдущим версиям, за исключением нескольких деталей. Она будто бы плохо помнила первый выход Лицедея, когда он, как рассказывали другие, стучал по Мардианскому дольмену своей шутовской палкой. Однако после этой сцены она воспроизводила все безупречно вплоть до момента, когда Ральф украл у Эрни меч. В этом месте память тоже загадочным образом подвела ее. Она помнила лишь, что Конек куда-то выходил, но начисто забыла, как Эрни гнался за Ральфом, и едва вспомнила, как Ральф забавлял толпу, играя с его мечом. Кроме того, эта ее странная фрагментарная неосведомленность явно смущала ее саму. Она начинала метаться и уводить разговор в сторону.

— Сольный танец был просто потрясающий…

— Подождите, подождите, — остановил рассказчицу Аллейн.

Она судорожно сглотнула.

— Послушайте-ка, миссис Бюнц. Мне ничего не остается, как предположить, что с конца первого танца — того, где понарошку убивают Шута, — до начала сольного танца вы не следили за действием. Это так?

— Просто мне было это не очень интересно…

— А откуда вы узнали, что это не интересно, если и не удосужились посмотреть? Так смотрели вы или нет, миссис Бюнц?

От страха она даже разинула рот — Аллейн подумал, что эта пожилая, напуганная до ужаса женщина, вероятно, мысленно представляет сейчас полицейских монстров из своего прошлого. Он почувствовал угрызения совести.

Похоже, доктор Оттерли испытывал то же самое.

— Не волнуйтесь так, миссис Бюнц, — постарался он успокоить немку. — Вы же знаете, что бояться нечего. Они лишь пытаются выяснить, что было на самом деле. Соберитесь.

Он положил ей на плечо свою большую руку. Женщина испустила пронзительный визг и дернулась от него.

— Ого-го! — добродушно воскликнул доктор. — Что это с вами? Нервишки? Фиброз?

— Э-э-э… да. Да! Погода холодная.