Найо Марш - Старые девы в опасности. Снести ему голову!

— Я жду. Тевтонского Танцора. Помните? Забег в час тридцать.

Миссис Бюнц передернула плечами.

— Да ладно вам! — сказал он. — Я, собственно, скромненько так поставил. Особо не зарывался… И все-таки — редкое совпадение! Это что-то… Мимо таких не проходят! — Он предостерегающе поднял палец. В коридоре затрезвонил телефон. — Это мне, — встрепенулся Бегг. — Ну вот. Скрестите пальцы, миссис Бу-бу.

И выскочил из комнаты. Оставшись одна, миссис Бюнц с трудом втянула через рот воздух, трубно высморкалась и пощелкала языком. «Боже ж мой…» — вздохнула она и покачала головой.

По коридору прямо мимо Саймона, который неистово орал в трубку: «Девушка, ради всего святого, не разъединяйте!» — прошел Фокс и заглянул в гостиную бара.

— Миссис Бумс? — спросил он.

Миссис Бюнц, несмотря на то что не слишком хорошо его разглядела, все же нашла в себе силы поправить его:

— Ю… ю… ю… — простуженным голосом прохрипела она. — Слышите — Бю-ю-юнц.

— Скажите пожалуйста, как интересно. — Фокс лучезарно ей улыбнулся. — Похоже, в нашем языке точно такого звука и нет… — Он развел руками. — А может, это такой же звук, как во французском? — Он уже вытянул губы, чтобы привести пример, но она его перебила:

— Совсем даже не такой! Просто — Бю-ю-юнц!

— Бю-ю-юнц! — повторил Фокс, старательно выпятив губы.

— Все равно у вас акцент…

— Знаю, — печально согласился тот. — Однако я забыл, зачем пришел. Старший инспектор Аллейн передает вам свое восхищение и интересуется, не будете ли вы любезны уделить ему несколько минут.

— А! Как же это я забыла! Вы ведь из полиции.

— Но по моим манерам этого не скажешь, верно?

(Аллейн сказал: «Если она беженка-антифашистка, то наверняка считает нас тупыми безжалостными машинами. Надо ее немного расшевелить».)

Миссис Бюнц собрала все свое мужество и последовала за Фоксом. В коридоре она услышала, как Саймон Бегг говорит в телефон: «Послушай, старик, все, что я хочу узнать, это цифры на час тридцать. Слушай, старина…»

Фокс распахнул перед ней дверь небольшой комнаты и представил ее сидящим.

— Миссис Бюнц, — произнес он почти без акцента.

Как только она появилась на пороге, Аллейн сразу отметил, что она похожа скорее не на пожилую немку, а на определенный, ярко выраженный типаж, для которого национальность вовсе не имеет значения. Такие женщины обычно сидят на лекциях в первом ряду и всегда задают вопросы. Они также любят музыку не для всех, протискиваются поближе к экскурсоводу, держат шикарные магазины кустарных изделий и читают Рабиндраната Тагора. Они умеют прясть, организовывают различные кружки, проводят беседы, крутят гончарный круг и имеют собственные экслибрисы. Часто среди них встречаются вегетарианки, но без особых причуд. Эта к тому же еще эксперт.

Она медленно вошла в комнату и сразу остановила свой взгляд на Аллейне. «Похоже, она боится меня», — подумал он.

— Это мистер Аллейн, миссис Бюнц, — представил старшего инспектора доктор Оттерли.

Аллейн поздоровался с ней за руку. Ее коротенькая, похожая на обрубок ручка подрагивала, ладонь была влажной. Даме предложили стул, и она осторожно присела. Фокс устроился у нее за спиной и достал из кармана записную книжку.

— Миссис Бюнц, — приступил Аллейн, — через пару минут я собираюсь отдаться на вашу милость.

Она прищурилась на него.

— So? [39] Здесь: То есть? (нем.)

— Вы ведь большой специалист по фольклору, а нам как раз очень нужен такой специалист.

— Ну, у меня есть кое-что за плечами…

— Доктор Оттерли говорил мне, — сказал Аллейн, к вяшему удивлению самого доктора, — что, возможно, в этом вопросе вы лучший специалист во всей Англии.

— So… [40] Здесь: Допустим (нем.). — сказала она, поистине угрожающе склонив свой мощный торс в сторону доктора Оттерли.

— Но прежде чем мы об этом поговорим, я все же задам вам несколько формальных вопросов, вы не против? Постараемся по возможности быстро с ними разделаться. Я слышал, вам довелось подвозить мистера Вильяма Андерсена?

Опять они прощупывают старые, уже найденные раньше следы, с досадой думал он: эту сцену на дороге уже описывали другие…

— Я с такой радостью согласилась подвезти его, — взволнованно начала немка. — Для меня это было просто удовольствие — подвозить его. Пару раз я пыталась завести с ним беседу, но он был ошен золь и не располошен расковаривать.

— А он вообще что-нибудь говорил, вы не помните?

— Если мне не изменяет память, он заговаривал дважды. Первый раз он жестом показал мне, чтобы я притормозила, а потом спросил на своем великолепном, богатейшем диалекте: «Подхватить не можно?» И еще во время поездки он заметил мимоходом, что когда разыщет Эрни Андерсена, то непременно спустит с него шкуру. Вот и все, что он сказал.