Эмиль Коста: Ведьма старая, ведьма молодая

Несуразная тощая фигура выползла из кустов на дорогу. Мужчина, если такой оборванец вообще заслуживал этого почетного звания, был немолод, одет в жуткие лохмотья и, разумеется, пьян. Он с трудом поднялся и встал посреди дороги, таращась на путников.

Доктор со стоном обхватил ушибленное колено. Нога горела, будто ее проткнули острым ножом. Даже под брючиной он увидел, что сустав неестественно вывернут, и сознание наполнилось страхом. К горлу подступила невольная тошнота.

Андре никогда всерьез сам не болел и не получал сильных травм. Откровенно говоря, он побаивался вида крови и страданий, что для настоящего доктора, несомненно, было бы непростительной слабостью. Бродячему же шарлатану, которым наш герой фактически являлся, это обычно не мешало.

Лу соскочил с Гнедого и подбежал к хозяину. Тень слуги упала на Андре, когда великан склонился над ним и тревожно спросил:

– Ну как?

– Жить буду, – сквозь зубы ответил доктор, – Говорил же я вам, что мне следует остаться в Кавайоне. Деревня меня попросту отторгает.

– Никого она не отвергает! Просто Одуванчик Ноэля испугалась, – понизив голос, объяснил слуга, – Его звери вообще боятся.

Доктор не успел как следует удивиться очередной выдумке слуги. На это не было времени и желания. Главная проблема сейчас – где получить помощь в этой дыре? Неужели придется ехать обратно? Садиться на лошадь с такой травмой решительно невозможно.

Пьяница же с интересом прислушивался к разговору путников. Он подошел ближе и лукаво подмигнул Лу.

– Так кто кого боится?

– Ноэль, брось дурить! – отмахнулся парень, – Я Лу Дюмон, если не узнал.

– Как же тебя не узнать, малыш. Второго такого во всем королевстве не сыскать. Но зачем ты тащишь к нам эту хромую ворону? – Ноэль неодобрительно разглядывал черный плащ Андре.

– Сам ворона! Это доктор, они все такие, – обиделся за хозяина Лу, – Вы в своей деревне совсем сдурели.

– А на кой оно нам, – миролюбиво согласился забулдыга, – Все хвори старая ведьма лечит, докторов отродясь не видали. Значит, вы к ней на замену приехали?

– В гости мы, в гости! А что со старой Клементин случилось? Тут ее помощь понадобится.

– Да пока ничего, но все одно ведьма на белом свете не заживется.

– Болеет, что ли?

– Не дождешься! Здоровая, вон только утром меня со двора камнями прогнала. Пришлось здесь, в кустах, досыпать, – Ноэль почесал пузо под рваной рубахой, поежился и заметил, – Свежо, однако.

– А ты как хотел – зима!

– И то верно. Ладно, матушке привет! – пьяница махнул рукой и зашагал в сторону деревни.

– Постой! – Лу даже возмутило поведение земляка, – Тут помощь нужна, дурья башка.

– Да что ж я могу? – удивился Ноэль.

– Клементин к матушке позови хотя бы… Вы ж сами ногу себе не вправите? – поинтересовался Лу у хозяина. Тот покачал головой, – Вот, доктор сам себе не лекарь, так что будем ее у матушки в доме ждать.

– К ведьме не сунусь. Мы нынче сильно поругались, – нахмурился Ноэль, – Я вперед пойду да Ализе предупрежу, чтобы кого-нибудь из младших за нею послала.

– И то хлеб. Ступай уже!

Ноэль снова махнул рукой и побрел в деревню. Доктор между тем прикинул, что немалое расстояние до деревни ему никак не преодолеть пешком. Въезжать туда, повиснув будто тряпка, на плече гиганта-слуги, совсем не хотелось. Андре хмуро взглянул на Одуванчика. Лошадь уже вполне успокоилась и принялась щипать пожухшие былинки у дороги.

– Сможете осторожно меня на нее подсадить? – обратился Андре к слуге.

– И не думайте! Сам донесу. А не хотите – силком потащу. Скоро стемнеет, задубнете тут.

– Повозок в деревне нет? Я заплачу!

– Телега у Тибо, да и все, пожалуй, – подумав, ответил Лу, – Только я его просить не буду, уж не обессудьте!

– Какие тут все чувствительные… Догоните этого блаженного и прикажите ему попросить…

Лу кивнул и помчался следом за Ноэлем. Пьяница брел, едва переставляя ноги, и слуга нагнал его в несколько прыжков. Ноэль выслушал парня, взволнованно размахивавшего ручищами над его головой, кивнул и скорей пошел к деревне.

Когда Лу вернулся, Андре поинтересовался, чтобы отвлечься от боли в ноге:

– Что это за явление?

– Ноэль Дюссо. Раньше плотником у нас был, а потом спился.

– Вот так просто взял и спился?

– Говорят, он в покойную жену Тибо был влюблен по уши; после ее похорон опустился совсем. Перебивается с хлеба на воду, инструмент давно пропил. Мать его жалеет, а мне так ни капельки не жалко. Сам виноват, и вообще страшный он…