Фергюс Хьюм - Цыганка из ломбарда

— Так ты племянница моей покойной Агари? — спросил он, рассматривая гостью при желтом свете тонкой свечи. — Да, точно. Она была похожа на тебя, когда я встретил ее в Нью‑Форесте. Что тебе нужно?

— Еду и кров, — коротко ответила девушка. — Но вы бы лучше закрыли дверь. Это может плохо сказаться на вашей репутации, ведь любой прохожий может увидеть, что вы разговариваете с женщиной в такое время суток.

— Моя репутация! — фыркнул Иаков, задвигая засовы. — Господи! Да она уже давным‑давно испорчена. Если бы ты знала, насколько плохая у меня репутация, ты бы сюда вообще не пришла.

— О, я могу постоять за себя, господин Дикс. К тому же вы достаточно стары, чтобы быть моим прадедом.

— Ну, проходи, проходи! Вежливо ты разговариваешь, юная особа!

— Я вежлива с теми, кто вежлив со мной, — ответствовала Агарь, забрав свечу из руки хозяина. — Пойдемте, господин Дикс, проводите меня; я устала и хочу спать. Я голодна и желаю поесть. Вы должны дать мне кров и стол.

— Дьявольская наглость, юная особа! Почему я должен все это делать?

— Потому что я родственница вашей покойной Агари!

— Да, да, что‑то в этом есть, — пробормотал Дикс и, несмотря на свойственное ему упрямство, повинуясь властному духу девушки, повел ее в выцветшую гостиную.

Там она сняла плащ и села, а Иаков с несвойственным ему гостеприимством, вызванным воспоминаниями о покойной жене, собрал незамысловатое угощение и молча поставил еду перед гостьей.

Так же молча она поела, восстановив свои силы. Иаков восхищался самообладанием цыганки; ее самоуверенное хладнокровие скорее нравилось ему, чем наоборот. Как только она прикончила последний кусок хлеба с сыром, он заговорил, и его первое замечание было преднамеренно сухим и грубым.

— Ты не можешь здесь оставаться! — любезно объявил старик.

Девушка отвечала тем же тоном:

— Могу и останусь, господин Дикс.

— По какой такой причине, шельма ты эдакая?

— По нескольким… И все они веские, — сказала Агарь, подперев подбородок руками и пристально глядя на его морщинистое лицо. — Я знаю о вас все от цыгана, который был здесь шесть месяцев тому назад. Ваша жена умерла, сын вас бросил, и вы живете один, никем не любимый, ненавидя всех и вся. Вы старый, немощный и одинокий, но благодаря браку вы родственник нежной цыганки. Вот почему — и еще потому, что в жилах моих течет кровь вашей покойной рани [9] Рани — супруга, санскр. «княжеская жена». , я пришла, чтобы присмотреть за вами.

— Ах ты Иезавель! [10] В Библии — жена израильского царя Ахава; в переносном смысле — коварная женщина. Так я тебе и позволил!

— О, вы быстро согласитесь, — беззаботно ответила женщина. — Я слышала, вы скупец, поэтому вы не упустите шанс обзавестись бесплатной служанкой.

— Служанка! Ты? — спросил Дикс, восхищаясь ее величественным видом.

— И тем не менее, господин Дикс. Я буду присматривать за вами и вашим домом. Я буду скрести, и готовить, и штопать вашу одежду. Если вы научите меня вашему ремеслу, я попробую заключить с кем‑нибудь сделку так же жестко и стремительно, как делаете вы. И все это — задаром.

— За еду и жилье, дерзкая девчонка.

— Дайте мне сухой хлеб и холодную воду, крышу над головой и охапку соломы, чтобы спать. Это недорого вам обойдется, и больше я ничего не попрошу… Скряга.

— Как ты смеешь так меня называть, дикая кошка!

— Так вас называют соседи, — ответила Агарь, пожав плечами. — Думаю, это прозвище вам подходит. Ну‑с, господин Дикс, я сделала предложение.

— Я пока еще его не принял! — огрызнулся Иаков, сбитый с толку этой девушкой. — Почему ты пришла ко мне? Почему не осталась со своим племенем?

— Я могу объяснить это за пять минут, господин Дикс. Мы, Стэнли, сейчас в Нью‑Форесте. Знаете, где это?

— Само собой, девчонка, — печально ответил Дикс. — Там я встретил свою Агарь.

— Именно оттуда я и явилась — вторая Агарь, — ответила девушка. — Я жила со своим племенем и была счастлива, пока не пришел Голиаф.

— Голиаф? — недоверчиво переспросил Иаков.

— Он наполовину горгио [11] Так цыгане называют нецыган. , наполовину цыган — рыжий негодяй, который решил влюбиться в меня. Я ненавижу его. Ненавижу до сих пор! — Грудь женщины быстро вздымалась и опускалась — она часто и тяжело дышала. — И он бы заставил меня стать его женой. Фараон — наш повелитель, вы знаете — силой заставил бы меня стать рани этого человека, потому что некому было меня защитить. И я была несчастна. Тут я вспомнила, что мне рассказывали о вас, женившейся на одной из нашего рода. И я сбежала сюда, чтобы найти у вас защиту и стать вашей служанкой.